Шрифт:
Рожнов закончил телефонный разговор. Наполнил коньяком две рюмки и сообщил:
– Доцент в какой-то гостинице. Сейчас все проверят. К утру найдут обязательно и мне доложат.
– Надо туда успеть раньше полиции, – напомнил Осин.
– Для того и доложат.
– А с бабкой когда все решится?
– Завтра с утра пацаны во Всеволожск поедут.
– Почему только завтра? – удивился Осин.
– А где я людей столько найду? Все мои сейчас пасут доцента. А на людей Рубика уже рассчитывать не приходится.
– Их бы тоже надо… того, – обронил Леонид Евгеньевич. – Мы на новый уровень выходим, желательно, чтобы никаких хвостов из прошлого не было.
Осин сделал глоток, задержал коньяк во рту, разогревая десны, посмотрел, как Рожнов залпом осушил свою рюмку, и подумал, что и от самого Гены неплохо бы избавиться. Он слишком много знает и любит вспоминать прошлое. Вот и теперь решил пуститься в воспоминания:
– А помнишь нашу московскую баньку?
Банкир промолчал. Гена опять наполнил рюмки и продолжил:
– Какие девочки были! Я ж тогда чего придумал… Во всех театральных институтах во время экзаменов повесил объявы: мол, на престижную работу с высокой зарплатой требуются симпатичные девушки, прописка гарантируется. Здорово ведь?
– Молодец, – кивнул Леонид Евгеньевич. И снова подумал: «Нет, Гена, с тобой надо прощаться».
Глава 7
На въезде во Всеволожск проверяли все машины. Автомобили, выстроившись в два ряда, двигались медленно. Наконец подъехали к посту ГИБДД. Когда к «Москвичу» направился инспектор, Валерий Борисович понял, что бежать уже поздно. Он поднял воротник пальто и отвернулся.
Инспектор подошел, и Виктор опустил стекло.
– Привет, – как-то совсем уж по-приятельски поздоровался гаишник. – Сигареткой не угостишь? А то мои кончились. И до магазина смотаться нельзя.
Виктор протянул ему пачку.
– Возьми, я себе куплю сейчас. А что случилось?
– Да ловят кого-то. Маньяка, что ли. Фото раздали, документы приказали проверять у всех подозрительных.
Инспектор прикурил и заглянул в салон.
– А ты, Витек, кого везешь?
– Да приятеля своего. Работаем вместе. Сегодня мы свободны, отдохнуть вот решили. Когда еще выберемся?
– Ну, счастливо вам, – пожелал инспектор и отошел.
– Одноклассник мой, – объяснил Виктор, трогая «Москвич» с места, – рядом жили и в хоккей вместе играли.
– Повезло мне, – вздохнул Ладейников.
А Виктор обернулся и посмотрел назад.
– Когда стояли, рядом была серая «Мазда». Из нее двое так уставились на тебя – просто глазами ели. Может, опознали?
Валерий Борисович пожал плечами, а потом вдруг вспомнил:
– Меня вчера обстреляли как раз из серой «Мазды».
Виктор еще раз обернулся.
– Уже не видно той машины. Отстали. А может, это другая тачка. Ну, все равно, заскочим сначала ко мне, потом уже к Евгении Ивановне.
Они въехали в городок и понеслись мимо блочных многоэтажек. Добрались до противоположной окраины, и за окном замелькали небольшие частные домики.
– Уже почти прибыли, – произнес Виктор. – Вот, кстати, дом Евгении Ивановны, а мой на соседней улице.
– Останови, – попросил Валерий Борисович. – Я выйду и тебя здесь дождусь, а пока соображу, о чем с ней говорить.
– Хорошо, – согласился Виктор. Я возьму дома одну вещь и сразу вернусь.
Виктор укатил, а Валерий Борисович остался стоять возле высокого забора, сколоченного из осиновых досок. Щелей в заборе не было, поэтому что находилось за ним, разглядеть было невозможно. Ладейников подошел к решетчатой калитке. Сквозь нее просматривались крыльцо и часть двора с высокими яблонями. На верхушках некоторых, несмотря на начало ноября, еще оставались плоды. Красные яблоки походили на стайку снегирей, вспорхнувших на ветки в ожидании, когда уйдет посторонний. Валерий Борисович рассматривал дом, пытался разглядеть что-либо за окнами, но в них отражалось небо, и только.
Дверь вдруг резко распахнулась, на крыльцо выбежала девочка в накинутой на плечи коротенькой беленькой шубке. Покрутила головой и позвала:
– Мася, Мася! Кис-кис-кис…
Потом к ней вышла пожилая женщина. Она что-то сказала девочке, и та с явной неохотой вернулась в дом. Женщина осталась на крыльце и почти сразу посмотрела на калитку, за которой стоял Ладейников. Таиться теперь не имело смысла. Валерий Борисович вошел во двор, направился к дому. Хозяйка продолжала смотреть на него очень внимательно.