Шрифт:
За графином вина, кислого, как уксус, и отдававшего бочкой, Сережа рассказывал о своих успехах. Подвыпив, он признался, что не будь этой половины домика (как-никак недвижимое имущество) и денег жены, ему бы не видать должности механика ангара авиационной школы «Мирча Кантакузино», школы, в которую мечтал поступить Илья Томов…
Рабчеву льстило, что гости пришли просить его помощи, он говорил с нескрываемым чувством превосходства. Еще бы, ведь человек он с положением, а что представляют собой его земляки? Ничего! Да, он, Сергей Рабчев, большой человек! Он все может!
Женя терпеливо поддакивал, а Илья молча слушал похвальбу подвыпившего земляка.
— Бессарабцев, правда, не принимают, — вдруг сказал Сергей. — Но исключения бывают, особенно если у поступающих имеются «родственники в Иерусалиме» [21] , а таковые в данном случае есть! — тыча себя пальцем в грудь, с улыбкой добавил он. — Я поговорю с директором школы. У меня с ним хорошие отношения. Устроим! Можете не беспокоиться. Сделаем из тебя авиатора! Но как бы ты потом не переметнулся туда… — И он, хитро улыбаясь, показал пальцем куда-то через плечо.
21
«Родственники в Иерусалиме» — румынское выражение, означающее иметь знакомства, связи.
Женя, очевидно, понял намек Рабчева и оборвал его:
— Да брось ты, Сережка, болтать!
— Это куда? — не понимая, о чем идет речь, спросил Илья.
— Через Днестр, — прищурив осоловевшие глазки, пояснил Сергей. — Недавно один из третьей флотилии, из Галаца, представляешь, на «Икаре» махнул прямо в Россию… к большевикам…
— А он что… бессарабец? — спросил Томов.
— Да нет же, отсюда, уроженец Галаца.
— Ну и бог с ним, — махнул рукой Женя. — Итак, Сергей, значит, сможешь Илье помочь?
— Раз я сказал, все будет сделано! Завтра же переговорю с директором школы. Есть у нас такой капитан Абелес. Выкрест, говорят. Но человек он что надо!
Долго еще Рабчев болтал о своих связях в авиации, о том, какие сделки он совершает на паях с администрацией при учете бензина и масла и о других таких же грязных делишках.
Потом Рабчев стал рассказывать о своей поездке в Маглавит.
— Представьте себе, я ведь видел самого Петраке Лупу!
Тогда во всей стране трудно было найти человека, который не слыхал бы о пастухе, разговаривавшем с пречистой девой Марией.
Затерявшаяся в южных степях румынского государства, ничем не примечательная деревушка Маглавит вдруг превратилась в место паломничества. Тысячи пилигримов осаждали «святой» колодец в окрестностях деревушки, вырытый в том месте, где пастух Петраке Лупу видел богородицу. Сюда приходил народ с хоругвями, иконами, зажженными свечами, здесь постоянно молились верующие. Газеты подробно описывали это «чудо», помещали фотографии Маглавита и «святого» колодца, многочисленные корреспонденты наперебой интервьюировали пастуха, разговаривавшего, по его словам, с самой святой девой…
После посещения деревушки Маглавит святейшим патриархом Румынии Мироном Кристей паломничество приняло деловой характер: до Маглавита стали ходить автобусы и даже специальные поезда. Управление железных дорог под воскресенье продавало билеты с пятидесятипроцентной скидкой. Почуяв наживу, как воронье на падаль, в Маглавит устремились торговцы: открывались новые бодеги, лавочки, строились гостиницы. Отставной жандармский полковник на паях с дьяконом под видом трактира открыл здесь публичный дом под вывеской «Во имя покаяния».
Пастух Петраке Лупу был объявлен святым и чудотворцем: к нему ездили за советом и за водой из знаменитого колодца, которую продавали здесь.
Со всех концов страны и из-за границы сюда за исцелением шли калеки, слепые, парализованные и сифилитики. В Маглавит привозили больных детей, состоятельные родители жертвовали церкви крупные суммы, только бы сам Петраке Лупу окропил больного ребенка.
Вера в исцелительные способности святого пастуха укрепилась после случая с женой богатого галантерейщика из Крайовы по фамилии Медина.
Двенадцать лет тому назад ее приковал к постели паралич ног. На какие только курорты галантерейщик ни возил ее, каким светилам медицины ни показывал — ничего не помогало. Услышав о «чудесах», которые творит Петраке Лупу, жена галантерейщика попросила мужа привезти ей воду из святого колодца.
Муж, как рассказывали, привез ей воду, она обмыла ею больные ноги и… на утро встала и пошла, как двенадцать лет тому назад!..
Это было сенсацией. Репортеры, корреспонденты и сотни любопытных осаждали галантерейщика и его жену. Сначала Медину это забавляло, но как-то в компании приятелей, хватив лишнего, он рассказал, что в Маглавит-то он ездил, воду купил, хоть не дешево стоила эта бутылка, но потом, на радостях всю ночь кутил с девушками в трактире «Во имя покаяния». Протрезвился он, когда поезд прибыл в Крайову. Дома, открыв чемодан, Медина обмер: в чемодане лежала пачка порнографических открыток… Но главное, главное — исчезла бутылка со святой водой! Медина понял: бутылка была из-под шартреза, и красотки из «трактира», рывшиеся в чемодане, приняли святую воду за ликер… Медина схватился за голову: в соседней комнате больная жена ждала его со «святой водой»… Недолго думая, галантерейщик взял в кухне первую попавшуюся под руку пустую бутылку, наполнил ее водой из-под крана и преподнес жене: «Пожалуйста»!