— Ясно, господин Думитреску.

— Слушай дальше. Завтра, ровно в десять вечера, в сорок шестом номере гостиницы «Амбасадор» получишь от своего шефа все необходимые для этой операции данные. Отвечаешь жизнью! Тебе выделяется десять тысяч лей. Будут расходы. Сейчас пиши расписку на десять тысяч. Получишь пять… Остальные я задерживаю в счет тех, что ты получил в «Колорадо» у жидовского обувщика…

Только теперь Лулу все понял. Но он был восхищен ловкостью знаменитого Думитреску. «Вот как надо заколачивать!» Он охотно написал расписку и с удовольствием вспомнил, что утром ему трижды выпадала «бубновенькая десяточка»… Нет, все же картишки — великое дело! Недаром говорят, что фюрер ничего не предпринимает, пока не выпадет хорошая карта… А мне они еще принесут настоящее счастье… И тогда я покажу добродетелю, что собою представляет Лулу Митреску и кто кого будет предупреждать о нарушении присяги… Но пока и пять тысяч — тоже сумма!»

Документы и заявки на получение вагонов-платформ были оформлены. Дежурный весовщик обещал не задерживать. Но шел уже третий день, а платформ не было. Все четверо — Илиеску, электрик, слесарь и Томов теперь по очереди под открытым небом сторожили машины у погрузочной рампы. По нескольку раз Илья, иногда вместе с Илиеску, ходил на станцию справляться, когда же, наконец, дадут платформы для погрузки. Утром весовщик сказал, что накануне было полтора десятка платформ, но их забрала воинская часть. Теперь он велел зайти часам к пяти. Времени было много, и Томов решил пойти в город на телефонную станцию — сообщить в гараж о причине задержки. С ним пошел и слесарь. Он в Констанце служил в армии и некоторое время работал. У машин остался дежурить электрик. Илиеску был в городе по каким-то своим делам.

Кругом царило оживление. Констанца — самый крупный порт Румынии на Черном море; здесь, как говорили, можно купить «маму и папу». Констанца и ее окрестности славились не только курортами, дачами; тут можно было достать любые контрабандные товары, начиная с маслин, лимонов, английского сукна, кожи и лака всех видов и кончая опиумом, револьверами, духами и живым товаром… В портовых скудно освещенных улицах и переулках можно встретить матросов разных стран, предлагающих дешевые безделушки, курительные трубки или блестящие, под золото, портсигары, духи в флаконах в виде черной кошки или Дон-Кихота, китайские веера или французские порнографические открытки. Из окон их окликают хриплыми от табака и алкоголя голосами представительницы той известной профессии, которая дозволена полицией… Здесь скандалят сутенеры, режутся из ревности любовники какой-нибудь содержанки, жестоко мстят полицейским агентам, доносчикам, стреляют… Из грязных, третьеразрядных ресторанчиков доносятся модные куплеты. Скрипка, кларнет и барабан составляют оркестр. Иногда к ним присоединяются цимбалы. Музыканты надрываются до поздней ночи, потом пропивают заработанное и валяются где-нибудь в подворотне.

Как и во всех городах страны, улицы названы именами королей. Главная улица обязательно имени Карла, отель Карла, бульвар королевы Марии, есть и королевский дворец. Чтобы люди не забыли, что страна свободна, им напоминает об этом «Площадь Независимости»… Приезжий не заметит больницы, школы или театра, но в глаза ему непременно бросится величественное здание казино. Недалеко отсюда расположена ратуша-примария. Центр более или менее чист. Повсюду магазины, экспортные и импортные конторы, представительства заграничных фирм, комиссионных бюро. Кафе-закусочные на каждом шагу. Без них город, наверное, не мог бы существовать. Посетители — обычно маклеры всех категорий: квартирные, домовые, залоговые, брачные, по купле-продаже машин, зерна, скота, вина, мельниц, золота — одним словом, всего! Сюда заглядывают коммерсанты, фальшивомонетчики, дельцы, изготовители дипломов об окончании университетов не только румынских, но и заграничных, жулики, выдающие себя за адвокатов, советчики, берущиеся устраивать темные, незаконные дела. Почти круглый год сюда приезжают беженцы, преимущественно евреи. Кому удалось эмигрировать из Австрии, кто вызвался из Чехословакии, да и из самой Румынии люди убегают… Много молодежи. Они выросли, хотят учиться, работать, есть и, наконец, жить — на то они и родились. Но жить под покровительством его величества и их сиятельств? «Попробуйте у шакала выпросить кость!» — говорят они. Король-отец выжимает последние соки и каждый раз изобретает новый повод для повышения налогов на всякую мелочь. И не пикнешь, за малейшее непослушание — тюрьма. А кроме всего прочего, он финансирует железногвардейцев, приговаривая: «Таких надо держать, как псов на цепи, чтобы в случае надобности спустить для профилактики»… Хотя его молодчики для видимости шумят: «Король — еврейский ставленник!» Сынок, наследник престола, тоже хорош. Этот вдохновляет погромы и носит траур по головорезам, отдавшим жизнь за Франко. Учиться? Для этого нужны деньги… А где их взять? — Работать? — Где? — Торговать? — Чем? Быть лотошником, амбулантом, как отец, чтобы полиция гнала с одного места на другое и вымогала взятки, — противно. Вот тогда-то эти молодые, горячие головы попадают на удочку сулящих золотые горы националистов. Они едут в Констанцу и ищут возможность выбраться в «Эрец» [45] . Шулера их накалывают, как бабочек, на картонку: сначала обещают достать паспорт, добиться визы на выезд, устроить отправку, а пока что берут задатки, и, если удается, получают всю сумму «вперед»… Потом тянут, обещают и в конце концов скрываются. Пострадавшие плачут, проклинают проходимцев, себя, власть, порядок, весь мир…

Без сыщиков, тайных агентов, сутенеров тут не обходится. Они прислушиваются, следят, потом хватают… А иной раз, не доведя до участка, за взятку отпускают: публика битая. Знают, что если не удастся урвать сейчас, потом это сделает начальство. Эти друг другу цену знают — во сколько каждый котируется. Дельцы здесь здороваются с сыщиками за руку и дают «в лапу» комиссионные. Более крупные чины, те, что сидят в кабинетах и ездят в машинах с королевским гербом, получают в конвертах или прямо на текущий счет… Они не трудятся, не бегают до потери сознания в жару и в проливной дождь, как это делают их подчиненные. Им все дается легко: нужно только смотреть сквозь пальцы. Собственно говоря, они и этого не делают. Они вообще ничего не делают… «Себе и только себе!» Уж так заведено в «Румынии королей Гогенцоллернов»: брать взятки, брать, что можно, с живых и мертвых!.. И прикроет все это «Нация, Династия, Герб, Бог».

Если же кто-нибудь унесет килограмм гвоздей или литр керосина и не сумеет вовремя откупиться, его может судить даже военный трибунал! Об этом обязательно напишут в газете и поместят снимок: вор на скамье подсудимых, охраняемый четырьмя или пятью вооруженными до зубов жандармами… А вот когда уходят «налево» целые составы с бензином, шерстью, мукой, когда миллионы рассовывают по карманам господа министры, принцы, король — это считается нормальным… Недаром в Румынии напевают:

Кто не знает проделок их сиятельств-министров?.. Национал-царанистское правительство Маниу как-то заключило контракт с Бруно Селецки, представителем чехословацкой фирмы «Шкода» в Бухаресте, на поставку румынской армии вооружения на огромную сумму — почти на семь миллиардов лей. И этот же самый заказ польская фирма бралась выполнить всего за один миллиард! Но тогда сиятельные министры не могли бы положить себе в карман комиссионные…

Не было также секретом, что фирма «Шкода» запродала румынскому правительству Маниу двадцать пять тысяч пулеметов по 50 тысяч лей за штуку. А швейцарская фирма просила за такой же самый пулемет всего-навсего 9100 лей! Но это, разумеется, было невыгодно господам министрам, и румынское государство переплатило целый миллиард лей! Или куда уж больше, если сама фирма «Шкода» за батарею гаубиц просила 2,94 миллиона чешских крон, а румынское правительство было настолько щедро, что уплатило 3,26 миллиона… Коммерсанты не удивлялись — это было в порядке вещей!.. Но этот «порядок» ложился тяжелым бременем на плечи трудящихся.

В Констанце «игра в счастье» занимает не последнее место: карты, рулетка, чет-нечет, табле — все на деньги. Вот она, Констанца, и вот он мир!..

Пребывание в этом портовом городе окончательно сбило Илью с толку.

Возвращаясь с телефонной станции, Томов со слесарем зашли в закусочную на улице Траяна. За перегородкой, видимо, играли в карты: «Бей!.. Кроешь? Принимаю…» Потом смех, ругательства…

В зале закусывали, пили старое, пробовали новое, еще не перебродившее вино. Растопырив ноги, с осоловелыми глазами — вот-вот упадет — стоял человек в полувоенной форме и шарил по карманам: не хватало расплатиться. Видимо, просчитался или обсчитали, а быть может, и обчистили.