Посетители бодеги вспоминали о расстреле «капитана» железногвардейцев, об убийстве премьер-министра. И хотя в той же утренней газете было напечатано первое краткое сообщение об убийстве студентки Венеты Солокану, почти никто не обратил на него внимания. Но вот в бодегу вошли новые посетители и сообщили, что несколько минут назад по радио было передано экстренное сообщение: новый глава правительства, генерал Аржешяну, приказал расстрелять участников покушения на Арманда Калинеску, сегодня же и на том самом месте, где было совершено покушение. Лулу чуть не подавился мититеем… он чувствовал себя косвенным соучастником.

Когда со стороны вокзала послышались голоса газетчиков, предлагающих «Эдицие спечиалэ», Лулу, не доев мититеи, расплатился и побежал им навстречу. Не верилось, не хотелось ему верить, что казнь состоится. Но все подтвердилось.

Лулу окончательно расстроился. Что же касается его шефа, то он вошел в парикмахерскую сияющий и чуть ли не каждому клиенту выражал свой восторг Действиями нового премьер-министра…

— Можно устраивать демонстрации, стучать по столу, требовать и даже бить стекла для устрашения — это свобода, демократия. Но только не стрелять! Кровопролитие — метод коммунистов! И я сомневаюсь, чтобы участники покушения были легионерами. У коммунистов кругом тайные организации… За них нужно решительно взяться… А будущее еще покажет нам немало. Посмотрите!

К месту казни со всех сторон стекалась масса людей. Любопытные влезали на крыши домов, на водосточные трубы, устраивались на подоконниках и балконах. Усиленные наряды полицейских с резиновыми дубинками и жандармов, вооруженных карабинами, следили за порядком; в прилегающих к месту казни кварталах и переулках стояли легкие танкетки и войска в касках. Один за другим все легионеры, участвовавшие в покушении на Калинеску, были расстреляны прямо посреди улицы, на том самом месте, где совершили нападение… Исполнение приговора было воспринято публикой как мера, необходимая для обуздания головорезов.

Трупы расстрелянных легионеров не убирали. Префектура полиции Бухареста объявила, что они будут лежать в течение нескольких дней. Рядом, на столбике, была вывешена табличка:

Однако главные организаторы покушения — наместник «капитана» Хория Сима, именовавшийся теперь «главнокомандующим легионерским движением», и подлинный убийца, первым разрядивший свой четырнадцатизарядный браунинг, член «Тайного совета» Думитреску — скрывались в безопасных местах: Сима в деревне Отопень, а Думитреску — в подвале у парикмахера Заримбы. Эти господа еще были нужны фюреру. Чтобы отвлечь от них подозрение, план убийства Калинеску был разработан так, что Сима и Думитреску исчезли немедленно после убийства, а остальные семь рядовых легионеров взяли на себя всю ответственность и сами явились в префектуру полиции.

О некоторых из этих подробностей знало правительство и король, известны они были и полиции. Но ворошить дело никто не хотел. Как сказал Заримба, «нити могут привести к самым высшим сферам!»…

Пресса тоже помалкивала. Газеты были заняты описанием подробностей казни, потом торжественными похоронами Арманда Калинеску… Все шло так, как распорядился Заримба.

Люди не знали, радоваться или скорбеть? Одни говорили, что теперь с легионерами будет покончено, другие скептически замечали: «Отделались легким испугом…».

На Вэкэрешть, в пансионе мадам Филотти, в тот вечер еще не спали, хотя было уже за полночь. Ня Георгицэ не мог отказаться от представившейся возможности побывать на казни убийц Калинеску. Захлебываясь, он рассказывал о «крутых мерах», принятых правительством против легионеров, о подробностях расстрела и, между прочим, о том, что на месте казни он случайно видел их бывшего квартиранта Лулу Митреску.

— Он взобрался на фонарь, чтобы лучше было видно.

— Это, пожалуй, самое подходящее место для Лулу: висеть на фонаре! — заметил Войнягу.

Все рассмеялись.

На этот раз в пансионе ночевал вояжер, приехавший из провинции. Дома были все, кроме Ильи Томова. Лежа на койках, квартиранты пансиона вместе с ня Георгицэ обсуждали события последних дней.

— Теперь, — говорил Войнягу, — газеты уже больше не будут писать, как прежде: «состоялась первая в мире встреча между двумя деятелями, «с глазу на глаз»… Помните?

— Ну как же! Конечно, — усмехнулся ня Георгицэ.

— Что же здесь смешного? — спросил Женя.

— Калинеску же был с одним глазом, и однажды он встретился с генералом Россети, а тот тоже одноглазый, — объяснил Войнягу.

Женя расхохотался.

— Посмотрим, что дальше будет, — вздохнул вояжер.

— Если эту шантрапу не возьмут как следует в руки, «адио, мамэ!» [51] , — сказал Войнягу.

— Нет, сейчас их поприжали как следует, я видел, — успокаивал ня Георгицэ.

— Это все ерунда. Стрелочников хлопнули, а машинисты скрываются… — послышался голос Морару.

— Нет, прижали, прижали как следует… Там сидят люди не глупее нас с тобой, — ня Георгицэ начинал накаляться, но вдруг замолчал, отвлеченный новой мыслью.