Его лицо было хмурым. Даже более мрачным, чем обычно.

— Это не я устроил пожар. А теперь рассказывай, что произошло.

Я слишком устала, чтобы притворяться, что не понимаю, о чем он.

— Твой приятель-ангел перенес меня в Эдем. В тот самый. Сказал, что я могу помочь Адаму все тут переделать заново. Спасти человечество от греха… и все такое.

Я ждала, что Люк рассмеется. Скажет, что мне все привиделось.

— Габриэль искусный лжец.

Закрыв глаза, я пожелала, чтобы этой ночи никогда не было. Кроме той части, где Адам разгуливает с фиговым листком спереди.

— Габриэль — ангел. Посланник Божий. Он не может лгать.

— Он ангел, обладающий свободой воли. Как и я. Ради достижения цели, лгать совсем не трудно.

Я чуть-чуть приоткрыла веки.

— Ты больше не ангел. Бог турнул тебя оттуда, помнишь?

— Потому что я сам захотел стать богом. Габриэль ничем от меня не отличается.

Что-то екнуло у меня в душе.

— Верно, ему втемяшилось пойти по твоим стопам, у тебя же все так хорошо получилось.

Скрестив руки на груди и поглаживая бородку, Люцифер двинулся к кровати.

— А он сообщил, что случится, если тебе удастся удержать Адама от искушения?

— Я же сказала: мы спасем человечество и избавимся от греха.

— И ты согласилась?

— Это же очевидно. С чего мне отказываться?

— Сейчас все на Земле рождены в грехе. — Люк начал ходить туда-сюда. — Как думаешь, что произойдет, если ты вернешь людей в Рай, где ему нет места?

Мозг отказывался работать.

— Не знаю. Что именно?

— Они прекратят свое существование. Пф-ф-ф-ф-ф. — Он щелкнул пальцами. — Ты, малышка Эми Этвуд, будешь виновна в уничтожении человечества. Правда, у тебя останется Адам.

Все? Пф-ф-ф-ф-ф? Я с трудом сглотнула.

— Бог на такое не пошел бы.

Люк поднял палец, делая акцент на своей мысли:

— А ты разве с Богом разговаривала?

— Нет, — вздохнула я. — Только с Габриэлем.

— Не думаешь, что нечто столь грандиозное Бог обсудил бы с тобой лично?

Я скривилась от головной боли.

— Я думаю, что ты пытаешься обвести меня вокруг пальца. — Я потерла лоб, стараясь облегчить боль. — Если не станет греха, исчезнешь и ты.

Люцифер прошел на кухню, и я услышала шорох. Хорошо знакомый звук. У меня аж слюнки потекли. Люк вернулся. Сел на край кровати и протянул мне три квадратика Dove.

— Может я и падший, но все-таки ангел, Эми. Если Габриэлю удастся создать новый Эдем, используя для этого Адама и тебя, он станет в этом раю Богом, но я никуда не денусь. И не перестану соблазнять тебя, в надежде, что ты ко мне вернешься.

Я хотела бы не обращать внимания на шоколад, и на слова дьявола, но поймала себя на том, что тянусь к первому и прислушиваюсь ко вторым.

— Почему? — спросила я минуту спустя, когда шоколад растаял у меня на языке. — Почему я для тебя так важна?

Он очень грустно улыбнулся.

— Потому что, Эми… — Люк коснулся шишки у меня за ухом и боль исчезла. — Потому что я тебя люблю.

Утро воскресенья я встретила в своем кабинете в компании стоящего на моем столе гремлина. Его рот был растянут в безумной улыбке, и являл миру кривые зубы и высунутый язык. Я была уверена, что сейчас выражение моего лица было таким же. Казалось, голова весит килограммов сто, а во рту открылся филиал Сахары. Живот крутило по любому поводу: будь то шорох шин по асфальту или урчание морозильников в кафе. Я плохо спала и проснулась, страдая от худшего в моей жизни безалкогольного похмелья.

Около девяти утра в кабинет влетела Кейша. Сегодня она обернула волосы какой-то психоделическо-яркой тряпкой под стать ее саронгу. Чтобы спасти зрение, я снова перевела взгляд на гремлина.

Кейша хмыкнула:

— Что с тобой? Хорошо повеселилась прошлой ночью? Выглядишь так, словно привидение увидела.

— Ты почти угадала. Ангела.

Она фыркнула:

— Ой, милая, я в курсе, что в сравнении с Люцифером, Адам кажется ангелом, но он всего лишь мужчина.

Ох, если бы… Я уронила голову на руки. Вдобавок, меня грызли сомнения по поводу поведения Эмилии. Кем она одержима? Приспешником Люцифера? Или Габриэля? С чего бы это Габриэлю контролировать Эмилию? Возможно ли это в принципе?

— Что ты знаешь об одержимости?

Брови Кейши съехались к переносице, что бывало, когда моя подруга раздражалась или что-то ставило ее в тупик.

— Демонами? Ты же только что сказала, что Адам чистый ангел.

— Боюсь, Эмилия одержима.

— Ну так, если ты забыла: она спит с дьяволом.

— Она украла мои любимые Дольче и Габбана.

Кейша поудобнее устроилась в кресле.

— Эми, даже я пошла бы на что угодно, лишь бы наложить лапу на те туфли. Это, конечно, одержимость, но другого рода.