— Даже не представляю, — ответил я. — Он сразу полез в драку. Что он умел, боюсь и посмотреть… Я и так, понимаешь, не совсем то, чем должен быть хороший человек, хотя никому в этом не признаюсь, даже себе… только иногда. А если еще и демона… у нас его вообще, как уже говорил, называли Темным Богом… наверное, не зря. Даже не знаю, во что я тогда превращусь!.. Хотя ты прав, рискнуть и попробовать всегда хотелось.

Он прокричал звонко прямо в ухо:

— Его давно нет, мой повелитель! Есть только его мощь и его способности в вас!

Я вздохнул.

— Да знаю, но бывают и нехорошие способности. Дураки говорят, что нет плохих или хороших вещей. Мол, все дело в том, в чьих они руках… Но на то они и дураки, чтобы произносить красивые и яркие фразы, не понимая их смысла. Такая вещь, как меч — всегда плохая, потому что создан только для убийства, и в чьих бы руках ни был, им будут убивать. Людей убивать, Серфик!.. Только людей. Животных убивают не мечами.

Он пискнул:

— Мой лорд! Я чувствую, вы справитесь.

— Мне бы твою уверенность, — буркнул я, но уже держал мысленным взглядом медный кубок, из которого вчера пил вино, и приказывал ему переместиться ко мне в ладонь, ярко представлял, как вот там на полке подпрыгивает, летит… а потом здесь смачно вляпывается в мою растопыренную пятерню.

Крохотный демон носился по всему оврагу, больше мешая, чем помогая, но пищал и подбадривал, давал советы, а я после ряда неудачных попыток все-таки перенес кубок, только упал он в траву, не долетев ярда.

Трижды создавал жареное мясо, это получается легко, и жадно ел, восстанавливая силы, запивал большой чашкой кофе и пытался снова.

Наконец сообразил, что понятие полета вообще нужно вычеркнуть из сознания. Просто там исчезает, а тут появляется, вот и все.

Когда совсем измучился, взмок и дышал с хрипами, будто бегом взбежал на самую высокую гору мира, чаша и кубок начали исчезать и оказываться в моей ладони достаточно послушно, хотя концентрироваться приходилось так, что мозги скручиваются в трубочки, все-таки я дитя свободы, к дисциплине привыкнуть ну никак, мне бы только бунтовать и требовать…

Серфик пискнул:

— Мой лорд, теперь можете призывать эти вещи с любого расстояния!

— Ага, — огрызнулся я, — конечно, я ж без них вообще жить не могу…

Он пищал и крутился под потолком, даже не разъясняет, и так понятно, что если могу чашу, то сумею и что-то другое, более важное.

У меня же в черепе стучит, что, возможно, здесь и надо искать тропку к перемещениям, о которых мечтаю. Вот так бы и себя…

— Будем копать, — прохрипел я измученно.

— Что, мой лорд? Копать?

— В этом направлении, — пояснил я. — И под таким углом.

На всякий случай, конечно, я попытался и такое, но больше для очистки совести и с тайной надеждой, а вдруг? Сперва, конечно, мысленно махнул через океан в Сен-Мари — не получилось, точно так же лихо прыгнул на борт скайбагера, наконец, смирив аппетит, попытался передвинуться на шаг в сторону.

Некоторое время сидел в траве, расплывшись в стороны, как медуза под солнцем, отдыхал, прислушиваясь, как внутри все шевелится, спеша восполнить запас то ли гормонов, то истраченных микроэлементов.

— Ну и ладно, — сказал я Серфику сипло, — будем клевать по зернышку, как курочка, после которой весь двор в красивых белых пятнах…

— Мой лорд?

Я тяжело вздохнул.

— Пора возвращаться.

— Куда?

— К неинтересной работе, — ответил я. — Понимаешь, работа вся неинтересная. Правда, потом результатами хвастаемся… если они есть, но сам процесс… Потому люди всегда стараются все, что можно, переложить на других, а маги перепихивают даже на демонов. Но, увы, полностью не удается, приходится пахать и самому. Жаль, что не могу взять тебя с собой…

— Почему?

— Не знаю, — ответил я откровенно. — Видимо, какой-то барьер.

Он пропищал:

— А если попробовать?

— Можешь погибнуть, — предостерег я.

Он пискнул:

— Но не навсегда! А вдруг получится?

Я подумал, сказал с сомнением:

— Да, вы же бессмертные… Хорошо быть демоном. У нас так получается только у птицы феникс. Она тоже возвращается в муках пламени. Хорошо, прыгай ко мне. И прячься.

— Спасибо, мой господин!

— Не за что, — буркнул я. — Только бы ты не погиб…