— Не-а, — отозвался Алексей. — Не будет. Вот «штука» только есть.

Она поджала губы, задумалась.

— Подождите, сейчас разменяю, — после некоторого раздумья отозвалась она. Торговка вышла из будки, перешла улицу, метя подолом длинной тёмной юбки грязный асфальт, и постучала в окно частного дома напротив. Оттуда высунулась чья-то голова, послышался тихий говор.

— Поскорее только. А-то на поезд не успею, — крикнул офицер вслед.

Она вернулась назад, отсчитывая на ходу сдачу.

— Дайте мне ещё хлеба и консервов каких-нибудь.

— У нас только килька в томате, — ответила торговка, продолжая разглядывать военного.

— Хорошо, давайте, давайте, — поторопил Алексей и неизвестно зачем спросил. — Как тут у вас? Спокойно?

— Спокойно, — пожала плечами она и, в свою очередь, спросила недоумённо. — А что?

— Да так, просто.

Алексей повернулся и, спрятав покупки в полиэтиленовый пакет, направился обратно к вокзалу. Однако он не заметил, что из ближайшей подворотни за ним уже внимательно наблюдают. Кто-то полный, заматеревший, поедал офицера хищным взглядом, и когда тот, расплатившись, собрался уходить, быстро юркнул в калитку дома, возле которой стоял, и через минуту выскочил уже обратно, торопливо запихивая что-то в широкий карман куртки. Человек резвым шагом направился вслед за Алексеем, чья спина ещё маячила в конце проулка.

У лейтенанта на душе заскребли кошки. Вокзал, набитый вооружёнными людьми, грязные, пустынные закоулки, замотанная в платок, зыркающая исподлобья деваха — всё это было чуждое, зловещее, совсем нерусское. И он заспешил обратно в поезд, в купе.

Но тут оказалось, что, разыскивая ларёк, он ушёл очень далеко от своего вагона и вывернул теперь на перрон с другой стороны, у самой головы состава, тогда как ему надо было в конец. Глянул на часы — до отправления оставалось ещё минут пять.

«И хрен ты с ним. Залезу в ближайший вагон, а там пройду до своего», — решил он.

Захотел выкурить напоследок сигарету, остановился, полез в карман, достал пачку. И вдруг заметил быстро приближающийся к нему силуэт человека.

Увязавшийся следом чеченец подошёл вплотную. Моментально, не говоря ни слова, вытащил из кармана кожаной куртки пистолет и направил его на лейтенанта.

— Давай деньги, — отрывисто рявкнул он. — Пристрелю.

Алексей оторопел. Машинально опустил руку с сигаретой, взглянув в глаза грабителю, — те чуть сузились и смотрели напряжённо, но с вызывающей наглостью. Вокруг не было никого, и только окна вагона тускло отсвечивали жёлтым, бросая на перрон слабый свет.

— Ты чего, сука, не понял?! — оскалившись, чеченец с силой ткнул его стволом в грудь. — Бабки гони!

Мысль у Алексея работала быстро. Они стояли здесь одни, друг напротив друга. Несмотря на наставленное на него оружие, на наглый взгляд, лейтенант не почувствовал большой угрозы в этом пузатом, раскормленном человеке. Он заметил, как тот украдкой пару раз зыркнул по сторонам, пробежал глазами по окнам вагона, словно желая ещё раз убедиться, что человек, намеченный им в жертву, одинок.

— Бабки! — повторил чеченец ещё раз. — Ну?!

Алексей решился: сейчас он притворится испуганным. Пускай тот поверит, что русский при виде нацеленного на него оружия уже дрожит от ужаса, уже готов едва ли не пасть на колени, готовый на всё.

И тогда вместо денег он вытащит нож и вонзит его в живот чеченца. Изобразить, разыграть свой страх, а потом неожиданно ударить, броситься тигром на остолбеневшего врага — этот приём всегда работал безотказно. Он знал это, сам видел не раз.

В юности, в своей северной русской глуши, потом позже, в училище Алексею приходилось много драться. Один на один, в стенке, с кастетами и цепями, на кулаках. Часто по пьяни, остервенело и бессмысленно. Случалось, ему выбивали зубы, ломали нос, били зло и жестоко. Но чаще бил он. Причём почти всегда первым: боковым справа в челюсть или резко ногой, в пах. Он не боялся боя, крови, оружия, озверелых людей.

«Погоди, гнида жирная — будут тебе бабки», — с закипающей злобой подумал лейтенант.

«Выключив» чеченца, он тут же прыгнет в отходящий с минуты на минуту поезд. Вокруг ни души, сплошная темень — никто ничего и не увидит.

— Сейчас… сейчас. Я всё понял., понял. Пожалуйста, не стреляй, — запинаясь, пробормотал Алексей и нарочито выронил сигарету из внезапно задрожавших пальцев.

Чеченец сразу ухмыльнулся, торжествующе и злорадно:

— Давай всё. Потом снимай бушлат и шапку.

— Щас, щас. Вот деньги, вот, — торопливо пояснил Алексей, наклоняясь и расстёгивая карман.

Бесконечно долго его правая рука тянулась к ножу. Легла на него, уверенно, властно. Твёрдая отполированная рукоять приятно захоло-дила ладонь.

— Чего ты копаешься, ишак! Резко давай, — глаза бандита жадно сверкали. — Время — деньги, — и чеченец, подмигнув лейтенанту, самодовольно заржал, чуть опустив пистолет.

Алексей моментально выхватил нож и коротким рывком бросился вперёд. Левой он схватил руку, держащую пистолет, за запястье и резко рванул её в сторону, а правую выбросил прямо. Раздался короткий глухой звук — лезвие пробило одежду и, разрезая волокна мышц, проникало всё глубже в упругую чужую плоть. Лейтенант несколько промахнулся и, вместо округлого живота, всадил нож чеченцу в пах по самую рукоятку.