Но взгляд солдата, скользнув по чеченским машинам, на них не задержался. Он несколько мгновений был неотрывно прикован к двум окровавленным, нелепо скорчившимся, словно сломанные, распотрошённые куклы, засыпанным осколками стекла телам на заднем сидении. Сослан повалился на бок и неуклюже ткнулся лицом в изодранную обивку. Так ни разу и не выстреливший автомат его валялся на полу. Тонкое тело Николая сползло вниз, к полу, и застряло там, в узком пространстве между передним и задним сидениями. Он нелепо подтянул к подбородку острые колени и уронил на них безжизненную голову. Рот его был раскрыт, перекошен, и с уголка стекала красная струйка. Их тела непрерывно тряслись и покачивались вместе с самой машиной. Затылок Николая то и дело ударялся о край заднего сидения. Оба они были мертвы.

Изловчившись, Станислав дотянулся свободной рукой до автомата и, подтащив к себе, бросил на кресло рядом.

Сзади внезапно раздалась автоматная очередь, затем ещё одна. Видимо, стреляли больше так, на удачу. Но он пригнулся сразу, продолжая однако удерживать руль. Пули пролетели мимо за исключением одной, с визгом царапнувшей по крыше.

«Надо ещё оторваться. Впереди будет ещё станица, но туда нельзя, — быстро соображал он. — Оттуда уже могли ломануться навстречу, на перехват».

Он напряжённо, с беспокойством всматривался вперёд, в дорогу. Но она была пуста.

«Граница уже здесь, рядом.»

Солдат глянул вправо. Русло Терека пролегало в нескольких сотнях метров от него, справа от дороги. Он ясно видел верхушки тростниковых зарослей по берегу реки. Те были густы и широки, разбегаясь зелёной стеной в обе стороны, сколько хватало глаз. Возможно, когда-то русло пролегало в стороне, ближе к дороге, и этот тростник рос теперь на месте пересыхающей старицы. Или это была просто заросшая заводь.

«Брошу машину и рвану к реке. Только бы переплыть — на тот берег они не сунутся».

Недалеко от обочины дороги, где почва была посуше, и до самой стены тростника рос густой и колючий кустарник. Целые дебри из переплетённых между собой низкорослых шершавых стволов и корявых шипастых веток.

«Туда, сейчас же! Там спрячусь. Они без собак хрен найдут. А ночью переплыву на тот берег», — решил он мгновенно.

Дорога впереди круто загибала вправо, в сторону реки. Кусты там подступали к ней вплотную. Солдат сразу же сообразил, что, миновав поворот, «Джип» ненадолго вообще скроется от глаз преследователей.

Он нажал на педаль газа ещё, и стрелка, показывающая скорость, резко дёрнулась в сторону. Ветер сквозь выбитое лобовое стекло со свистом упруго хлестнул по лицу лицо. Станислав опустил голову, прищурил глаза. Машина быстро промчалась за поворот.

Здесь он резко затормозил. Торопливо выдернул рожки из автомата Сослана и сунул их себе в карман. Потом забросил свой автомат на плечо, подхватил трубу «мухи» и пробитый в нескольких местах пулями, разлохмаченный пакет с едой, открыл дверцу и что есть силы бросился к кустам.

Автоматная лямка приятно затёрлась о плечо, воскрешая в теле уже подзабытые ощущения. Ноги, свободные теперь от кандалов, казались совсем лёгкими, невесомыми.

Добежав до кустов, он присел, в последний раз оглянулся на дорогу, и на четвереньках полез вперёд, с силой продираясь сквозь чащу. Ладони натыкались на колючки, на мелкие острые камешки. Сучки обдирали тело, едва укрытое драной солдатской курткой, ветви с оттяжкой хлестали по лицу, оставляя на нём красные припухлые полосы. Автомат и «муха» то и дело цеплялись за ветви кустов, но он, матерясь вполголоса, продолжал упрямо продираться дальше. Вокруг него всё трещало, хрустело, ломалось — казалось, его можно услышать за километр.

Но позади всё было тихо, и он понимал, что если успеет добраться до тростниковых зарослей, то почти спасён.

Те были очень густы, почти непроходимы и на километры тянулись вдоль берега. Наверное, здесь действительно когда-то была старица. Он затаится среди этих бесчисленных коленчатых побегов с протяжно шелестящими на ветру пушистыми метёлками до ночи. И будет пережидать облаву.

Станислав буквально ввалился в тростниковую гущу и сразу припал взмокшим, изодранным телом к вязкой болотистой почве. От неё повеяло холодом, сыростью, в нос ударил запах тины и гниющих растений.

Не останавливаясь ни на минуту, он пополз вперёд, стараясь теперь двигаться осторожно, без шума. Устремился по диагонали влево, чтобы не оставаться на прямой линии с брошенной им машиной. Ведь если чеченцы, подъехав к ней, сразу же начнут стрелять по кустам, то и целить инстинктивно станут прямо, перед собой.

Станислав всё плотнее вжимался тягучую, всхлипывающую под ним почву. Полз по-змеиному, извиваясь всем телом. Зажал в зубах пакет. Ему казалось, что, несмотря на ни что, тростник вокруг отчаянно шелестит и ходит ходуном. Он каждую секунду ожидал автоматной очереди, выстрела из гранатомёта. Временами замирал, прислушивался.