Мартин обидчиво скривился, отошел.

— Тебя и так долго в приюте не было, а за тебя, между прочим, все это время другие дежурили.

Том, будто снимал широкополую шляпу с пером, отвесил артистичный жест.

— Как это благородно с их стороны.

— Шут, – огрызнулся Мартин напоследок, вернулся в свою кровать.

— Ты даже не представляешь какой, – пробурчал Том.

Николас и Симон уже стояли одетыми, видно долго его Мартин будил. Том потер ладонями лицо, глаза не желали открываться.

Симон понимающе улыбнулся:

— Проснулся?

— Нет. И не собираюсь.

— Том, давай живее, – торопил Николас.

Том нехотя вылез из-под одеяла, постарался одеваться живее.

— Даю, даю.

Со шнурками справился лишь на второй попытке, а когда дошло дело до пуговиц, Николас пошел к выходу, и Симон следом. Том кинулся за ними вприпрыжку, на ходу застегивая манжеты. Проходя мимо кровати досыпающего Мартина, Том с силой дернул с него одеяло, отшвырнул на кровать Кларка.

Мгновенно его уши догнал полный злобы вопль Свенсона:

— Реддл!!!

Уже за дверью Том с наслаждением услышал недовольный голос разбуженного Стайна.

— Какого беса?

— Кому не спится? – возмутился следом Марк Детфорд.

Но Гилберт Харроу оказался сообразительнее других.

— Свенсон, дрянь такая!

Здесь прозвучал глухой удар, Свенсон охнул:

— Ай!.. Ребята, вы чего? Я же на Реддла.

— А нас зачем будить? – рявкнул с ожесточением Дирк Дейвис.

Послышались нетерпеливые аплодисменты и выкрики Стайна:

— Баталия! Даешь баталию!

— Поколотить негодяя! – поддержал Хью Хоппс.

— Подушки на изготовку–у… – прогорланил Уорлок, через мгновение затишья рявкнул во всю дурь: – Пли!

— Бей его, праведника! – вопил Пиклс счастливо.

Дальше слышались только смех, охи и ахи обычной мальчишеской потасовки, беззлобной, но основательной, как и детство всего лишь репетиция перед взрослой жизнью.

Том с улыбкой полного удовлетворения отлепился от двери, Николас стоял неподалеку, качал головой:

— И обязательно это было делать? Мог бы и стерпеть.

— Терпение – удел слабаков, – отбрил Том. – Хочешь, терпи, а мне не навязывай.

Николас нахмурился, засопел, но Симон одернул его за рукав.

— Не вмешивайся. Мартину все равно за дело досталось.

Сердитость на лице Николаса сменилась примирительной улыбкой, подмигнул Тому.

— Я досадую только на то, что сам не могу поучаствовать. У нас у каждого к Мартину должок имеется.

— Всего–навсего скажи когда, – хмыкнул Том, – и я устрою тебе такую возможность.

Когда они добрались до столовой, дежурные других групп уже вовсю накрывали на столы. Тучная кухарка за раздаточным столом, как дирижер палочкой, размахивала половников, почти мужским басом отдавала указания. Девочки поглядывали на нее с неприкрытой злобой, от голоса кухарки вздрагивали, проливая тыквенный сок в овсянку.

Том даже и не подумал броситься к раздаточному столу. Сел на свое привычное место, уложил голову на скрещенные руки, блаженно прикрыл глаза. Николас опешил, открыл рот, чтобы всерьез возмутиться, но Симон жестом опять остановил ему, мол, иди, сам разберусь.

— Том, ты палку не перегибаешь?

Том поднял на него покрасневшие от усталости глаза, спросил негромко:

— Симон… ты ночью спал?

— Нет, ты же знаешь.

— И я не спал, – кивнул Том мирно, – А сейчас спать хочешь?

— Нет.

— А я хочу! – рявкнул Том так, что девочка неподалеку вздрогнула всем телом и выронила стакан. – Представляешь, какая несправедливость?

Симон оглянулся на растерянную девочку, улыбнулся Тому одними глазами.

— И?

— Просто, не трогайте меня до начала завтрака, хорошо?

— Ладно. Появятся монахини или Свенсон, предупрежу кашлем.

Том состряпал благодарную улыбку:

— Всегда ценил в тебе сообразительность.

Кажется, задремал-то всего на минуту, и легкое касание плеча, мгновенно разбудило.

— Уже? – вскинулся Том.

Симон как раз садился рядом, успокаивающе кивнул.

— Некоторые группы уже пришли, скоро и наши подойдут.

Николас сел напротив их, рассерженный чем-то, обвел взглядом столовую.

— Кажется, ты прав Симон…