Дирк, к удивлению Тома, на миг даже заколебался с ответом, но ответил примирительно:

— У тебя отличный участок, многие бы мечтали быть на твоем месте…

— Я согласен воплотить их мечты в реальность! – перебил Том. – Но что-то не многие желают соседствовать с интернатом.

— Ладно–ладно, согласен, система не совершенна, – вздохнул Дирк, брови просительно изогнулись: – От меня-то что нужно?

Глаза Тома блеснули, распрямил спину, для большего устрашения стукнул кулаком в ладонь.

— Участок! Что-нибудь на окраине. Ближе к Итчен. Глушь, тишина и спокойствие… Дейвис, я тебя как сирота сироту прошу.

Просьба прозвучала как угроза. По растерянному лицу стало заметно, что Дирк под напором начинает сдавать позиции главного.

— На окраине в основном участки старших групп, – начал он тихо. – Из наших там только Харроу. У него одного целых три дома.

— Я хочу этот участок, – потребовал Том, глядя с высоты на присевшего Дирка.

У того стал совсем жалкий вид, беспомощно развел руками.

— Вопрос не ко мне, разговаривай с Харроу. Если он согласится на обмен, я немедля внесу в список изменения.

Том с места направился на поиски Гилберта Харроу, на ходу пробурчал:

— От тебя тюфяка большего и не ждал.

Иногда становилось скучно от осознания, насколько предсказуемы окружающие. Почти всегда знаешь, где они, чем занимаются, что скажут в следующую минуту. От таких размышлений жизнь походила на избитый сценарий, где действующие лица не утруждаются сменой масок.

Гилберт разговаривал с Майком Брентом, который жил в соседней с их спальней. Том втиснулся ровнехонько между ними, одарил Майкла лучезарной улыбкой:

— Мы на минуту.

Брент даже забыл рот закрыть от удивления, а Том, пользуясь моментом, оттеснил Харроу к ближайшему окну. Доверительно положил Гилберту руку на плечо, вновь улыбнулся во весь рот.

— Гилберт! У меня есть предложение, от которого ты просто не имеешь права отказаться.

Гилберт беззлобно спихнул руку Тома с плеча, ухмыльнулся:

— Неужели семейная парочка усыновителей–миллионеров?

Том мигом перенял шуточный тон разговора:

— Ха–ха, мечтай–мечтай. Но если мне таковые попадутся, буду иметь тебя в виду.

— И на том спасибо… Что ты хотел?

Здесь Том положил обе ладони Гилберту на плечи, заговорщически зашептал:

— Не важно, что хотел я. Лучше поговорим о том, чего же хочешь ты? Монахини по глупости называют это ленью, но я считаю это практичностью… Гилберт, ты как практичный человек, должен меня сразу же понять. Привилегии! Вот, что важно в тусклой сиротской жизни! Частые освобождения от дежурств и уроков, уборки в спальне и классах. Пополнение рациона шоколадом и фруктами. Лестные рекомендации при переводе в профессиональное училище. И все это в купе с возможностью заниматься самым любимым делом…

— В хоре есть вакансия? – прищурился Гилберт, глаза алчно блеснули.

Ладони медленно соскользнули с плеч Харроу, Том увлекся пуговкой на своей манжете.

— Скажем так, она может появиться…

— Обмен? – среагировал мгновенно Гилберт.

Том посмотрел ему прямо в глаза.

— На участок. Мой в центральном районе, в пару с Пиклсом.

— На окраине у Итчен. Без партнеров.

— Идет.

Гилберт выбросил ладонь для рукопожатия, скрепления договора. Уголки губ Тома едва заметно дрогнули: мало кто знал о тайном увлечении Харроу. Как много можно узнать о людях, когда не спишь ночами, вслушиваешься в их сонливый бред.

***

В подвалы спустился уже переодетый и порядком голодный, но торопился не только из-за этого: к половине девятого нужно быть у Главного входа. Опоздание грозило долгим ворчанием сестры Эммануэль, а ее дыхание всегда отдавало перебродившим церковным вином.

Еще на подходе к помещению, где вчера оставил Антонина, почудилось, что слышит голоса. Остановился, вслушиваясь, но не разобрал ни слова, и поспешил вперед.

Помещение освещалось тускло, единственное окошко под потолком накрывал знатный слой пыли. Том замер на верхней ступеньке: на груде хлама сидело мохнатое существо, бесстыдно сверкало босыми пятками, темные глазки недовольно щурились в его сторону. Том перевел непонимающий взгляд на хмурого Антонина, тот в сердцах рассек воздух ладонью, отвернулся к стене.

Том вновь обратил взгляд к существу. Оно уступало размерами почтовой сове, однако выглядело много сообразительнее. Существо деловито пригладило знатные косматые уши, голос прозвучал глухо, со странным акцентом – растягиванием гласных:

— Меня кличут Дзядом. А ты, надо полагать, Том Реддл будешь?

— Он самый, – ответил Том настороженно. – Антонин, что происходит?

Дзяд пригрозил пальчиком.

— Не трожь хозяина покуда, кручина у него тяжкая. Ежели надо чего, у меня поспрошай.