— Ты гля, почти земляк, — шутя сказал я ротному. — Из родной Ростовской области…

Майор Пуданов в это же время внимательно контролировал… Вернее, руководил трудовой деятельностью писаря Корнюхина, который уже приготовил раствор из глины, песка, воды, цемента и теперь собирался замазывать им щели на стыках печных труб. Наступал самый ответственный момент этой операции и поэтому Александр Иванович не спускал своего взгляда с рук Корнюхина.

Ротный лишь коротко бросил мне через плечо:

— Да у тебя там кто-то из БТРщиков… прямо из самого Ростова. Что ты делаешь? Ты не сверху накладывай, а в щели раствор забивай! Ох, бля-а… И кто же тебя в институт взял?

— Я же учился в политехническом, а не в строительном, — возразил боец и стал щепочкой проталкивать раствор поглубже между печным коленом и трубой.

Командир роты предпочел не пачкать своих белых ручек… Зато вздыхал и изредка ругался…

Я опять углубился в чтение документации и через пять минут нашёл ещё одно вроде бы знакомое название.

— Рязанская область, Чучковский район, деревня… что-то мне оно до боли напоминает? Вот только что, не могу вспомнить?

— А там-то ты когда успел? — поинтересовался Пуданов. — В училище? Да кто так делает?!

— Мы же рязанские леса да болота на учениях облазили вдоль и поперек… А вот теперь… Совсем забыл…

Я усиленно наморщил лоб и даже поднял взор к потолку, но все мои попытки были пока безуспешными…

— Нет… Это не Красный Пахарь… Там только два фундамента осталось…

Мои раздумья были прерваны грубо и даже нахально…

— После ваших учений? — негромко спросил оборзевший студент.

Но я не успел ответить… После удара возмездия ладонью ротного по излюбленному «ученому» затылку в вагончике вновь раздался громкий и обиженный голос писца-печника.

— Ну, товарищ майор, ведь только что заделал щели… А вы меня…

Перед этим отчаянным воплем я услышал какой-то странный стук…

— А ты лбом… Да по трубе и свежему раствору… — Передразнил его Пуданов. — Вот я и говорю: не отвлекайся от работы и не встревай в служебные разговоры старших по званию… Тут тебе не тайга, а ротная канцелярия… Взамен той, которую ты, подлец и негодяй, спалил… Кстати, что там с этим населённым пунктом стало? неужели опять студенты?

— То ещё до нас сожгли… Немцы в 41-ом. — Рассеянно и задумчиво говорил я, с особой теплотой вспоминая относительно безбрежные просторы полей Рязанщины плавно переходящие в болотистые низменности с комарьём и мошкарой. — Это не то… корову на нас повесили в другом месте.

— А это ещё как? — Не отрываясь от контроля за восстановлением буржуйки, спросил ротный. — Какая такая корова?

— О-о… Да это целая история… Так сказать, военно-приключенческий детектив… Правда, с печальным концом… — После этих слов я рассмеялся уже без прежней иронии, но зато с нынешним превеликим удовольствием. — Представляешь! Почти всю Рязанскую область пешкодралом обошли и практически везде нас встречали чуть ли не с хлебом-солью… Ну, с домашним молоком или водкой, это уж точно!..

Но… Летом на очередных учениях в этом самом Чучковском районе одна наша подгруппа прошла поздним-препоздним вечером через полуразвалившийся колхоз с названием «Сорок лет без урожая». А местные жители там — ну, такие ушлые пройдохи… Своего счастливого шанса никогда не упустят… Уже утром нас всех срочно по радиосвязи собрали в пункте сбора, где руководитель учений полковник Некрасов.

Нервно докурил свою последнюю сигарету из пачки… И задушевным голосом нас спрашивает: «Ребята! Ну, зачем же вы её убили?» А мы же ничего ещё не знаем! Подумали, что на нас хотят чей-то труп повесить…

— Мокруху пришить! — рассмеялся Иваныч. — Столетней давности…

Я тоже посмеялся, но так… чуть-чуть… Больше из вежливости… Начальство же всё-таки…

— Мы молчим, как брянские партизаны… А преподаватель стал по-новой допытываться… Мы не выдержали и решили уточнить: «Кого хоть убили-то Старушку мхом заросшую или девку симпатичную?» А Некрасов своё гнёт: «кто же из вас пристрелил одну-единственную колхозную корову?..» Тут-то дело и прояснилось!.. Оказывается, ещё ночью эти оголодавшие селяне дозвонились до дежурного по нашему воздушно-десантному училищу и нагло заявили ему, что через их «зажиточную» деревню прошло три курсанта-десантника, которые мимоходом… То есть походя… Самым безжалостным способом лишили жизни их знаменитую красавицу-бурёнку!.. Остававшуюся последней отрадой и надеждой на будущее благополучие местных крестьян. А это же голодный девяносто второй год… И, по их словам, эти трое озверевших десантников в течении пяти-десяти минут освежевали всю тушу и забрали её с собой целиком, оставив несчастным жителям только рога, шкуру и копыта.

— Что это за корова такая? — недовольным тоном проворчал Пуданов. — Заморыш какой-то…

— Курсанты тоже кушать хотят, — ехидно вставил наш писарчук. — Так что не только солдаты…

— Молчал бы уж… Тоже мне «солдат» нашёлся! — поддел его ротный, причём не только своим словом, а ещё и носком своего ботинка. — Вы-то здесь собак бродячих на шашлык пускаете, а там хоть мясо…

— Да в том-то и дело, что не так обидно было, если бы эту коровёнку сожрали наши пацаны, — возмутился я. — Во-первых, три человека не могут утащить всю тушу. Во-вторых, местный доморощенный эксперт по баллистике сразу же определил в коровьей шкуре три входных пулевых отверстия калибром девять миллиметров, но к утру от бурёнкиной кожи ничего не осталось… Якобы, её растащили местные собаки. В-третьих, выстрелы были бесшумные, а единственный винторез находился в тридцати километрах левее. Короче, бред какой-то! Сами же её сожрали и на нас свалили. Но наши преподаватели по ТСП очень не хотели того, чтобы это дело дошло до начальника училища. Служебное расследование, кто где был, выговоры и так далее… Поэтому нашим двум взводам пришлось с получки скинуться и заплатить председателю колхоза всю стоимость этой Рыжухи.