— Вот гады…, -отвлечённо сказал Александр Иванович, бросая в пустую печку бумагу и заострённые щепки.

Вот тут-то меня и осенило.

— Оу, иес! Вспомнил! Это же деревня Гадюкино…Так в Чучковской бригаде спецназа называли близлежащее «вражье логово», которое располагалось в километре от них. Когда мы, курсанты, приезжали к ним на стажировку или учения, то нас специально предупреждали, чтобы мы ни по какому поводу не заходили и не заезжали в эту деревню… Оказывается, местные «гадюкинцы» с лютой «нелюбовью» относятся к спецназовцам. Ведь молодые солдаты обчищают их сады и огороды, а дембеля портят их девок и невест. Каждая дискотека оканчивается серьёзной дракой, после которой наши ухажёры запрашивают по рации подкрепление из бригады. Понятное дело, что духи и фазаны не дадут в обиду своих дедушек, и по всей деревне Гадюкино начинается страшный мордобой, в который сразу же влезают гадюкинские папаши и дядьки. Всё заканчивается, когда из райцентра Чучково приезжает милиция, а из воинской части прибегают дежурные офицеры…

— Да, весёлая там житуха, — говорит Александр Иванович, наблюдая за пожирающим бумагу и дерево разгоревшимся пламенем. — Ничего не скажешь…

— А ты думал! Уже на въезде в деревню Гадюкино всегда лежат длинные доски с вбитыми кверху гвоздями. Это они так дорогу перегораживают, чтобы военные машины к ним не заезжали.

— Представляешь, какая получилась ирония судьбы! Житель этой деревни попал служить именно в бригаду спецназа — … и именно к тебе! — засмеялся ротный. — Припомнишь старое этому «гадюкинцу»?..

Но я был настроен вполне миролюбиво и не мстительно.

— Да мне-то что! Я же на дискотеки туда не ходил… А фамилия у него… Иж ты, Королёв! Это вам не хухры-мухры.

— И не ширли-мырли, — продолжил майор Пуданов, оборачиваясь на скрип открываемой двери. — Кто там ещё?

Это пришли дежурные по роте: старый, чтобы доложить о сдаче дежурства, а новый — о приёме.

Я не вмешивался в их служебные дела и только после того, как ротный отпустил их восвояси, обратился к своему командиру отделения.

— Слушай, Бычков! Почему тебя все зовут Виталиком, а в ШДК и в военном билете у тебя написано Виктор? То есть если говорить коротко — то Витя…

— Нет, товарищ старший лейтенант, — улыбнулся сержант. — Здесь мне больше нравится имя Виталик… А дома я буду снова Виктором.

— Ну, как знаешь… — хмыкнул я и направился к выходу. — Товарищ майор, разрешите убыть для проверки оружия группы? Оно как раз всё в наличии должно быть. В караул бойцы взяли другие автоматы.

В ружпарке Бычков показал мне все автоматы, гранатомёты и снайперские винтовки, состоящие на вооружении моих подчинённых. Не спеша мы выложили их на пол и затем одно за другим, сверяя каждый ствол со списком, стали укладывать обратно в пирамиду. В отношении сохранности оружия, прицелов и прочих дополнительных и запасных частей всё в общем-то было нормально, если не считать отсутствия резиновых наглазников на обычных оптических прицелах снайперских винтовок. Вместо них использовались наглазники от прицела к станковому гранатомету, что значительно сокращало расстояние от глаза до линзы.

— Я с собой привёз штук шесть наглазников. Чуть позже выдам и на твои снайперки. Смотри, чтобы они не потерялись.

Командир отделения послушал меня и выдвинул рациональное предложение:

— Товарищ старший лейтенант, вы их лучше выдайте молодым, когда они приедут… А этим дембелям на всё уже начхать.

— Понял тебя, — сказал я, рассматривая элементы питания к ночным прицелам и биноклям. — Аккумуляторы вразброс валяются в коробке и замыкают друг дружку на корпус. Надо их ровненько выложить.

— Это те, что от пожара остались, — пояснил Бычков, наводя среди них порядок. — Очень много батареек сгорело.

Затем мы вышли во дворик, где я подождал, пока сержант не закроет ружпарк.

— Ну, что, Виталик! Вводи меня в здешнюю обстановку — рассказывай, как вы тут живёте, — предложил ему я. — Только по честному и без прикрас. Нам ведь теперь вдвоём предстоит работать.

— Ну, вы же сами видите, товарищ старший лейтенант, что всем в роте на всё наплевать… — деликатно кашлянув, осторожно произнёс мой командир отделения.

— Слушай… Я тебе сейчас не предлагаю стучать на кого-то. — объяснил ему я свою просьбу. — Просто мне нужно знать общие настроения среди личного состава… Без каких-либо конкретных фамилий… Ты же меня уже знаешь, я сам такого не люблю… Ты уж говори открыто и без прикрас…

Контрактник Бычков, сначала немного смущавшийся от непривычной беседы и подбиравший дипломатические выражения, после моих слов говорить как есть стал более откровенным.

— Дембеля сейчас ждут только увольнения и вообще ничего не хотят делать. Водку жрут почти каждый день, травку иногда покуривают, некоторые уже колются. На офицеров забивают откровенный болт.