— Он сказал, что ему это не нужно — все свои проблемы он сам знает. Потеряв единственного брата, он вправе оплакивать потерю.

Рис кашлянул, и мы обернулись к нему.

— Ребята, пора показывать документы и проходить через оцепление.

Говорил он подчеркнуто нейтральным тоном, но мне было ясно, что довольно много из нашего разговора он уловил. Во-первых, слух у фейри лучше человеческого, a во-вторых, за две тысячи лет можно научиться понимать людей.

— Прошу прощения, — сказал Джулиан. — Я забыл о деле, это непрофессионально и недопустимо.

Он шагнул в сторону, одернул пиджак, разгладил лацканы и на глазах собрался.

Гален сказал, наклонившись к его уху:

— Мы тебя обогреем, не разрушая твой брак.

— Какой удар по моей самооценке! — улыбнулся Джулиан. — Ты даже не попытаешься меня соблазнить?

— А что, предполагается, что я буду соблазнять, а не ты? — Гален улыбнулся даже шире него. Джулиан ответил ухмылкой.

Катбодуа нахмурилась и сказала:

— Я ни с кем не собираюсь вступать в телесный контакт, кроме Усны.

— Бедняжка, — сказала я.

Катбодуа нахмурилась сильней. Я покачала головой, но объяснить пришлось:

— Никто против своей воли никого ласкать не будет. Все будет исключительно по взаимному желанию.

Она переглянулась с Шаред.

— Это так не похоже на принца.

— К счастью, — отозвалась Шаред.

Джулиан удивленно смотрел то на одну, то на другую, потом спросил:

— Вы серьезно думали, что Мерри заставит вас меня обнимать, даже если вы не хотите?

Обе только молча на него посмотрели. Джулиан передернулся.

— Не знаю, что за жизнь у вас была раньше, но я против принуждения. Если моя очаровательная персона не вызывает у вас желания скрасить мне одиночество, значит, так тому и быть.

Женщины опять переглянулись.

Катбодуа сказала:

— Может, через три-четыре месяца жизни в этом новом для нас мире мы и поверим тебе и принцессе.

— Скажи Джереми, чтобы он пока освободил женщин-стражниц от работы под прикрытием, — посоветовал Джулиан.

Я задумалась о том, как отнеслись бы Шаред и Катбодуа к предложению немного прогуляться с Джулианом. Это было бы насилие, вроде принуждения к сексу? Получается, что я не оправившимся от травм жертвам Кела предлагаю заняться моральными проблемами Джулиана? Да, но я не считаю его проблемы несерьезными. Я знаю, как можно устать и отчаяться от недостатка внимания — пока не начнешь заглядываться на незнакомцев, потому что тот, кому вроде бы положено тебя любить, тебя не замечает. Люди в таких случаях винят того, кто изменил, но я по опыту жизни с моим первым женихом знаю, что прекратить отношения можно не только прямым разрывом. Можно выдавать своему партнеру такие крохи внимания, что лучше бы его не было совсем.

Если мы в состоянии помочь Джулиану преодолеть темный период в отношениях с Адамом, то мы это сделаем. Я помню, что это такое — умирать каждый день по кусочку из-за того, что к тебе не прикасается так, как нужно, тот, кто тебе нужен. Я три года жила без прикосновений других сидхе. И не хочу, чтобы кто-то переживал такое на моих глазах, если я могу это изменить. А меня Адам не сочтет соперницей, я ведь женщина.

Мы достали удостоверения и дождались начальника, который дал нам разрешение пройти за цепь полицейских. Мы частные детективы, а не полицейские, поэтому рядовой копне может просто махнуть нам — проходите, ребята.

Мы с Джулианом стояли под ярким солнцем, держась за руки. Я бы предпочла залечивать его душевные раны, чем смотреть на новые трупы, но за трупы мне платят, а за утешение друзей — нет. Хорошо бы следующее дело оказалось милым простым разводом со слежкой за супругом. Эта мысль грела мне душу, пока мы шли вслед за полисменом в штатском сквозь толпу медиков, спасателей и копов. Они все старались не смотреть друг другу в глаза, а я уже знала, что это дурной знак: то, что ждало нас там, впереди, потрясло даже людей, которые навидались всякого. Я шла прежним шагом, но руку Джулиана сжимала не только потому, что ему хотелось прикосновений. А потому, что сама становилась чуточку храбрее, держась за его руку.

Глава 30

Но на осмотре места преступления мы за ручки не держались. Нас, гражданских, допустили к полицейскому расследованию, ну, и надо было вести себя профессионально. Я к тому же еще и женщина, причем не вполне человеческого происхождения, так что приходилось поддерживать честь своего пола и расы.

Первая жертва лежала у камина, свернувшись калачиком. Камин был электрический, не настоящий. Убийца — или убийцы — уложили труп точно как на картинке, которую нам показала Люси. Картинка уже была запечатана в пластик и снабжена ярлыком. Это была иллюстрация к сказке, которую я читала в детстве — я любила сказки о брауни, из-за Ба.