— Ну… просто я такой скрытный человек. Еще не очень хорошо тебя знаю. — Щеки Никки залились румянцем, когда она вспомнила, как близко они знакомы в действительности. По глазам Джулиана она сразу же поняла, что он подумал о том же.

— Я пытаюсь исправить ситуацию. — Джулиан взял ее кисть и стал рассматривать длинные пальцы с коротко остриженными ухоженными ногтями.

Так куда лучше, чем модные ныне когти в дюйм длиной, подумал он, и к тому же это такие талантливые руки.

— Мой муж потерял интерес к учебе в университете, после того как получил травму, положившую конец его футбольной карьере. — Никки, повинуясь инстинкту самосохранения, убрала руку. — Когда Боб поправился, он стал работать на фирме. Примерно в это же время доктор посоветовал моему свекру уменьшить нагрузки. Так все сложилось одно к одному. Или сложилось бы… Боб погиб в той нелепой катастрофе… После этого, полагаю, как и ты, я просто унаследовала дело.

— Именно тогда ты и забросила живопись? Когда погиб твой муж?

Джулиан наблюдал за руками Никки она сцепила их и спрятала под стол, но его взгляд встретила открыто.

— Я никогда не бросала живопись. Это она оставила меня. Долгое время после аварии мне хватало других дел. Затем, когда я вернулась к холсту и краскам, оказалось, что они уже не подвластны мне.

Джулиан взял ее руку и стал тихонько поглаживать.

— Знаешь, по-моему, играют неплохую мелодию, — сказал он минуту спустя.

Никки заставила себя улыбнуться.

— Ты ведь обещал не проявлять инициативы, уже забыл?

Глаза Джулиана озорно блеснули:

— Как ты можешь так думать, взяв с меня слово?

Он помог Никки выйти из-за стола, и она тут же очутилась в его объятиях. Какое-то время она просто радовалась возможности танцевать с ним, чувствовать его сильные руки. Это походило на временное выпадение из времени в мир сказочных фантазий.

— Никки?

Она подняла голову и посмотрела ему в лицо, такое прекрасное в лунном свете, отраженном от воды. Глаза Джулиана казались совсем прозрачными и серебристыми, как лунная дорожка. Нет, подумала она, для фантазии все слишком реально. К тому же сказки не сбываются.

— Что это за божественный запах? — спросил Джулиан.

Никки глубоко втянула воздух, всматриваясь в темный, поросший лесом берег.

— Это дикая жимолость. Местами она буквально все заполонила. — Она снова сделала глубокий вдох.

Когда Никки отвернула голову, вырез ее платья раскрылся чуть больше, обнажив часть груди. Джулиан не мог не вспомнить, как она выглядела, когда он расстегнул ее лифчик, как нежна была ее кожа под его пальцами, вкус сосков во рту. Он почувствовал, что Никки сразу же напряглась, ощутив его возбуждение.

— Никки, неужели это чувствую только я? — заговорил Джулиан с неожиданным для себя волнением. — Неужели воспоминания о той ночи вызывают у тебя только отвращение к близости со мной?

Никки взглянула на него, широко раскрыв глаза от удивления.

— Нет-нет, не то!

— Тогда что?

— Мне не следовало затевать этот разговор, — торопливо заговорила она. — Я… растерялась. Нет, не то. Ты смутил меня. Со мной этого давно уже не происходило. Боб был единственным мужчиной в моей жизни, ну вот… я…

Джулиан отвернулся, стукнув в сердцах ладонью о перила. Слова Никки лишний раз подтвердили то, о чем он уже смутно догадывался, и это странным образом рассердило его.

— Итак, после смерти мужа ты отказываешься от живописи и… от всего остального… Должно быть, это действительно был мужчина твоей жизни, если до сих пор ты хранишь верность его памяти.

Джулиан сам не понимал, чего ожидал от Никки, говоря это. Всего, что угодно, только не такого странного смеха, от которого хотелось скрипеть зубами.

— Что это значит, черт побери! — Он грубо схватил ее за плечи и притянул к себе. Она откинула голову на его плечо. Смех резко оборвался. Никки молчала. — Объясни мне наконец, что…

— Смешного? — со вздохом перебила она его. — Да все. Все от начала до конца. Пытаюсь объяснить. Мое замужество оказалось, мягко выражаясь, неудачным.

Период ухаживания, вспомнила она про себя, был действительно прекрасен. Боб заставил ее поверить, что она ему необходима. Но очень скоро его утрированное чувство собственника парализовало и обезличило ее жизнь.