меньше детей, чем женщины без высшего образования. Отчего же это происходит, как не от

ссохшихся маток и отяжелевших мозгов? Оказалось, что целых 42% женщин, попавших в пси-

хиатрические заведения, имели высшее образование, а среди мужчин — лишь 16%.

Получается, высшее образование сводит женщину с ума. Конечно, сегодня существует и

другое объяснение фертильности и психических заболеваний среди женщин с высшим

образованием, связанное с увеличившимся полем возможностей и амбициями,

порождающими дополнительные фрустрации, а вовсе не с ссохшимися матками. Утверждения

же Кларка остаются поразительным примером того, как можно использовать корреляции в

агрегированных данных социальных наук в откровенно политических целях.

Имплицитный консерватизм аргументов, приведенных здесь в качестве примера, был так же

очевиден на рубеже XIX и XX столетий, как и в наше время. «Как так получилось, что во всем

мире женщина оказалась в подчинении мужчине?» — спрашивал Джеймс Лонг и ответил

самому себе: «Подобно негру, существу неизменно низшему по отношению к белой расе до

конца времен, женщина по своей природе, из-за своего пола, приговорена к подчиненному

состоянию. Никакие иные возможности, а только это состояние подчинения дает женщине

счастье просто потому, что таков закон ее природы»9.

Сегодня биологи добывают свидетельства главным образом из трех областей исследований: 1)

эволюционной теории, от социобиологии до «эволюционной психологии»; 2) исследований

мозга; 3) эндокринологических исследований половых гормонов в пренатальный период и

затем в период половой зрелости человека. Вторая и третья области имеют значение также для

обоснования биологически обусловленных различий между гетеро- и гомосексуалами,

которое, как мы увидим, также часто приводится в тендерных терминах

10

Эволюционный императив:

от социал-дарвинизма к социобиологии

Прошли времена Дарвина, и эволюционная биология постепенно отошла от наиболее очевидных

политических стремлений

44

социал-дарвинизма. Однако развитие социобиологии в семидесятых годах прошлого столетия

возродило интерес к аргументации эволюционистов. Эдвард Уилсон, гарвардский профессор

энтомологии и основатель социобиологии, расширил диапазон изучения от поведения

человека до поведения насекомых. По его мнению, все создания «подчиняются»

«биологическому принципу»; все различия в темпераменте (личности, культурах) возникают

вследствие биологического развития существ в процессе эволюционного отбора. При этом

возникающие различия естественного происхождения становятся источником социальной и

политической организации обществ, которые мы наблюдаем на сегодняшний день. Уилсон и

его коллега, психобиолог Ричард Докинс, выразили эту мысль следующим образом: «Экс-

плуатация женщины зарождается именно здесь». Культура тут почти ни при чем, так как, по

мнению Уилсона, «гены держат культуру на поводке»".

В вопросе о различиях социобиологи обращают особое внимание на сексуальность женщины

и мужчины. По их мнению, различия в женском и мужском сексуальном поведении явились

результатом многих веков эволюционного развития. Эволюционный успех предполагает, что

все особи вида — сознательно или бессознательно — стремятся передавать свои гены дальше.

Таким образом, особи мужского и женского пола развивают репродуктивные «стратегии» для

обеспечения передачи своего генетического кода следующим поколениям. Говоря о

«стратегиях», социобиологи подразумевают намерения и выбор. Так создается впечатление,

будто наши гены одарены некоей инструментальной рациональностью и каждая клетка

действует или по-мужски, или по-женски. Социобиологи полагают, что различия,

наблюдаемые между мужчиной и женщиной на сегодняшний день, чвилксь результатом веков

эволюционных стратегий выбора.

Возьмите, например, размер и количество самих репродуктивных клеток. Добавьте к этому

относительные затраты мужчин и женщин на производство здорового потомства и — presto!