Шрифт:
Сказал Абу Зейд:
— У меня никаких не осталось сомнений: это сын родной стоит предо мной! Но я не посмел ему признаться — жалкий бедняк с пустою мошной. Я ушел, а сердце мое разрывалось, и слезами глаза мои заливались. Случалось вам, люди рассудительные, слышать что-нибудь более удивительное?
Мы сказали:
— Клянемся жизнью пророка, нам подобного слышать не приходилось!
Он ответил:
— Тогда запишите скорее, чтоб в недрах истории все сохранилось, и то, что я рассказал, хорошенько запомните сами: ведь такие случайности не часты под небесами!
Тут же мы принесли чернильницу и заострили калам [42] и записали эту историю согласно его словам. Нам выведать мысли его захотелось, и мы попросили:
— Скажи нам, как ты думаешь соединиться с неожиданно найденным сыном?
Он сказал:
— Что карман мой отяжелит, воспитание сына мне облегчит.
Мы обещали Абу Зейду:
— Поможем тебе чем богаты. Как ты думаешь, будет достаточно для этого суммы зеката [43] ?
42
Калам — тростниковое перо.
43
Зекат — предписываемая Кораном милостыня, собираемая с взрослых мусульман в пользу бедняков, вдов, одиноких женщин, сирот и немощных. Размер зеката, взимаемого с домовладений и доходов с торговли и ремесла, — 2,5%; со скотоводства он мог быть повышен до 12%.
Абу Зейд воскликнул:
— Подобной суммой пренебрегает только безумный!
Говорит рассказчик:
— И каждый долю ему уделил, своею подписью бумагу скрепил. Друзей он за щедрость благодарил, многословной хвалою всех восхвалил. Слишком пышной нам показалась хвала: ведь слишком скромной наша помощь была. Но тут он стал перед нами ткать такие пестрые узоры рассказов, что даже йеменские плащи перед ними поблекли бы сразу.
Так в спокойной беседе, за часом час, ночь прошла незаметно для нас. Вот уже небеса на востоке светлеют и черные локоны ночи седеют. Вот уже разорван плотного мрака покров и сияющий солнечный диск появиться готов. Тут резвой газелью Абу Зейд вскочил и меня за собой потащил:
— Чем раньше возьмемся за дело — тем лучше, поскорее деньги получим. А то уж я тоской изошел: ведь сына нашел я — и словно бы не нашел!
Я пошел с Абу Зейдом и чем мог помогал: указывал путь и советы ему давал. Наконец деньги звонко в кармане его зазвенели, и морщины лица его просветлели. Он воскликнул:
— Достойны прекрасной награды труды твоих неустанных ног, но Аллах наградит тебя лучше, чем я наградить бы мог.
Я сказал:
— Разреши, я отправлюсь с тобой и буду при вашей встрече: я хочу на отпрыска твоего посмотреть и послушать его разумные речи.
И тут обманщик расхохотался до слез и стихи в ответ произнес:
Мой доверчивый друг, я и сам не пойму, Как рассказу поверили вы моему, Полноводной рекою признали мираж И несметной казною — пустую суму. Нет жены у меня из оазиса Фейд, Нету Зейда, хоть я и зовусь по нему [44] , — Только выдумки хитрые есть у меня, В них не следовал я никогда никому. Сам аль-Асмаи [45] хитростей этих не знал, Недоступны они аль-Кумейта [46] уму. Я использую их, чтобы жить — не тужить, Захочу — и любую добычу возьму. А без них я остался бы беден и сир, Прозябал бы в холодном и тесном дому. Если я провинился — прости уж меня, Я охотно твое порицанье приму.44
Нету Зейда, хоть я и зовусь по нему… — Абу Зейд означает «отец Зейда»; наименование по сыну считается у арабов почетным, поэтому люди бездетные или родители умерших детей нередко берут себе подобное наименование.
45
Аль-Асмаи Абд аль-Мелик ибн Кариб (740—828) — знаменитый арабский филолог, собиратель устного творчества древних поэтов; легенда называет его автором позднесредневекового романа об Антаре. Он часто выступает как герой фольклорных анекдотических историй о хитрецах.
46
Аль-Кумейт ибн Зейд аль-Асади (679—743) — средневековый арабский поэт, отстаивавший принципы шиизма — одного из основных направлений в исламе, объединяющего сторонников партии (шиа) Али, зятя Мухаммеда. Отличался обширными познаниями в религиозных науках, законоведении и генеалогии.
И ушел Абу Зейд, кивнув на прощанье мне, и оставил сердце мое в огне.
Перевод А. Долининой
Мерагская макама
(шестая)
Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:
— Однажды в Мераге [47] в диван [48] к писцам я зашел, где собранье любителей слова нашел. Знатоки красноречья сидели кружком и увлеченно вели речь о том, что писатели нынче писать не умеют, ничего в острословье не разумеют, что бразды красноречья еле держат в руках, по бездорожью блуждают впотьмах, а если стремятся прямую дорогу найти, то лишь топчут древних поэтов пути.
47
Мерага (Мераге) — город в Иране.
48
Диван — здесь — правительственная канцелярия.
В споре воспламенились противники; в корзину беседы без разбору летели финики — не только спелые, полновесные, но и незрелые — мусор словесный.
А в углу, среди слуг, старик сидел и на собранье с прищуром глядел. И было видно по блеску глаз, что старец встанет — вот-вот, сейчас! — да и сразится со всеми зараз. Но долго он в напряженном молчанье перебирал свои стрелы в колчане, до поры затаился, но был начеку — словно лев, что готовится к прыжку. Когда же утих бурный вихрь словопрений, когда погасло пламя суждений и осуждений и кипучий поток речей прекратился, поднялся старик и к собранию обратился:
— Слов удивительных наговорить вы сумели, но как далеко отошли от цели! Прославляете вы истлевшие кости, а против живых исполнены злости, ушедшими вы полны восхищенья, а тех, кто с вами, поите ядом презренья. Вы разбираете старых и новых поэтов, словно золотые и медные монеты. Иль вы не видите, что в наше время не скудеет поэтов славное племя? Дороги нехоженые они находят, их стихи творенья дедов и отцов превосходят плавной поступью, мерностью, ласкающей ухо напевностью, красотою сравнения, ясностью выражения; безупречны у них восхваления и назидания, золотом редких слов разукрашенные послания. А у древних не только мысли расхожие, но и сравнения на загадки похожие. Люди же их слова лишь оттого повторяют, что старину почитают. Меж тем я знаю живущего, золотые узоры плетущего. Ткань речей его красотой восхищает, умы смущает. Любой из вас придет от него в удивление и раскроет рот в изумлении.