– Они вечно норовят улизнуть, вне зависимости от возраста, – равнодушно отметил Лаум. – Я бы на всякий случай отрезал мальчуганам…

– Ну уж нет, Лаум. Отрежь им хоть что-нибудь – и твоя болезнь покажется тебе страстной любовницей. Понял меня? Я тебе сам все отрежу!

Лаум промолчал. Некоторое время капитан ждал его реакции, а затем хмуро сказал:

– Был бы у меня выбор… Эх… Ладно, не буду влезать в твои порядки, Лаум… Делай с ними что хочешь, но обойдись без своей страсти к отрезанию. Мне нужен черноус! Проклятье, тупые вы идиоты. Опять выставили меня чудовищем… Ладно, мы потеряли чертову уйму времени, дожидаясь сборщиков. Я могу вычесть нашу неустойку из вашей доли, сэр Олой. За то, что вы прикончили его отца.

– Простите, капитан, – жалобно протянул тот бандит, на которого ругался командир корсаров.

– Старпом, проверь мальчишку…

Ответа Лаума Фарри не услышал. Но отчего-то живо представил его безразличный взгляд ярко-синих глаз и шарф, скрывающий нижнюю половину лица.

Скрывающий болезнь Южного Круга.

…Он успел вернуться на кровать, прежде чем верзила Лаум, наклонившись, вошел в каюту, заполнив собой едва ли не половину комнаты. В свете ламп чуть блеснули белки его глаз.

Фарри зажмурился, отчаянно делая вид, будто все еще не пришел в сознание. Запах от старшего помощника медленно окутал каюту, и к горлу подкатил комок тошноты. Где-то внизу взревели двигатели, и ледоход чуть качнулся, проламывая собой торос.

Куда они едут? Что будет дальше? Почему все так случилось? В голове мальчика бешеным водоворотом крутились разные вопросы, кроме одного – зачем пиратам понадобился сборщик.

Теперь ему придется добывать для них черноус. Откалывать лед, питать освобожденные стебли собственной кровью, и не потому что семье нужно рассчитываться за новый дом в деревне, купленный на свадьбу Русти, а потому что бандитам нужен горючий порошок для пушек и дальнобоев. Потому что так им проще грабить свободные ледоходы. Отец рассказывал о таких людях.

В детстве Фарри очень боялся, что придут пираты и поймают его. Но шли годы, «Воробушек» все чаще уходил прочь от деревни в поисках черноуса, а ледовых корсаров на их пути так и не попадалось.

До вчерашнего (или нынешнего?) дня.

Фарри чувствовал на себе злой взгляд Лаума, кожу на груди неприятно покалывало и жгло. А вонь от старшего помощника становилась невыносимой, и мальчик про себя молился Светлобогу, чтобы гниющий пират вышел наконец из комнаты. Или сделал бы хоть что-нибудь, позволяющее больше не притворяться спящим. Не скрывать чувств и эмоций.

Он вдруг понял, что Лаум видит его обман и наслаждается мучениями пленника. Эта мысль сверкнула в голове, и Фарри уже собирался открыть глаза и сдаться, как в этот самый момент старший помощник вышел, тихо закрыв за собой дверь. Громыхнул засов по ту сторону. Что-то глухо сказал охранник.

Фарри зарылся носом в пахнущее одеяло, силясь побороть сладковатую вонь лихорадки.

Очень хотелось плакать, но он понимал, что не имеет права на слабость. Ему никто не поможет. Папы больше нет. Рустам и мама далеко.

Он с силой царапнул себя по руке, надеясь хоть болью прогнать предательские слезы. В конце концов он почти взрослый мужчина. Ему двенадцать лет. Эдвард Сталь, известный охотник за пиратами, в пятнадцать лет уже был капитаном «Броненосца». И разве он мог себе позволить лежать на кровати и плакать, как девчонка?! Нет!

Фарри шумно выдохнул, все еще чувствуя в нагретом воздухе запах Лаума.

Ему надо сбежать. Как угодно. Где угодно. Потому что кроме рассказов про Эдварда Сталя и пиратов папа не уставал напоминать о судьбах несчастных сборщиков, попавшихся в руки к пиратам. О тех, кому приходилось из года в год добывать черноус для корсарских капитанов, которые ревностно следили за своими рабами. Он рассказывал о том, как несчастных запирали в деревянные коробки-гробы, где бедняги проводили все свое время, кроме тех редких часов, когда работали в зарослях… Рассказывал о том, что многих калечили, чтобы они никогда не могли переродиться.

Именно это и предлагал Лаум. И если бы не воля Кривоногого… Фарри заскулил от отчаяния.

Он так не хотел верить в те недобрые истории. Так не хотел становиться их героем.

Но стал…

Плавучий пиратский город, который тщетно разыскивали как каперы Айронкастла, так и дружины Берега, являлся приютом для братии, привыкшей выживать в ледяной пустыне по своим законам. Там и оказался Фарри. Там и начался ад, которого он никак не мог даже представить в хорошей, прежней жизни.

Фарри с содроганием рассказал мне о том, как он часами, днями лежал в тесной клетке, не в силах даже пошевелиться. Руки его крепились цепями к стенам, так что даже почесаться он не мог. У капитана Кривоногого было трое сборщиков, и в комнате, где они проводили ужасные дни, царил настоящий смрад от нечистот, которых толком-то и не убирали. Сам капитан нечасто отправлялся за черноусом, и на корабле правил Лаум, отчего сразу ухудшались все условия. Их кормили отбросами, а про мытье и вовсе можно было забыть. Только когда Кривоногий собирался ступить на борт, в комнате кое-как прибирались и растирали пленников снегом.