Вспомнив, сколько ярости было в его глазах, когда они танцевали, Аннабел поежилась. Во время танца он смотрел на нее с презрением… И если он ночью выиграет… О, она не знала, сможет ли вытерпеть, если Джаррет овладеет ею в гневе.

— Честно говоря, — продолжал Хью, — я не представлял, что сказать ему насчет Руперта. Ну… учитывая обстоятельства, понимаешь? Потом я все же сказал, что он был героем войны. Что на самом деле соответствует действительности.

Герой войны… Раньше она терпеть не могла эту фразу. Ведь героизм Руперта очень дорого ей обошелся. Теперь же она с грустью подумала о том, что героизм значит ничтожно мало, если сам герой лишился жизни.

— Думаю его светлость очень интересуется нашей Аннабел, — заметила Сисси, бросив на золовку лукавый взгляд.

Аннабел грустно улыбнулась. Что ж, может, действительно «интересовался». Вот только нежных чувств он к ней не испытывал— испытывал лишь похоть.

— Полагаю, она должна принять решение, — заявил вдруг Хью с таким видом, как будто он-то сам только что принял какое-то важное решение. — Знаешь, Анни, я хочу, чтобы ты завтра присутствовала на нашей встрече.

Она посмотрела на брата с удивлением. Раньше он никогда не позволял ей присутствовать на деловых встречах. То, что сестра, в сущности, управляла пивоварней, его вполне устраивало, но участвовать в переговорах Боже упаси!..

— Зачем мне присутствовать? — спросила Аннабел.

Брат пожал плечами:

— Ну… это ведь ты привезла его сюда. И в твоем присутствии ему, возможно, будет комфортнее.

О Господи, Хью же совершенно ничего не знал… Если она сегодня выиграет, Джаррет возненавидит ее. А если проиграет, то завтра его здесь уже не будет.

— Ладно, хорошо, — кивнула она.

Она завтра во всем этом разберется. Сегодня же ей предстояло выскользнуть из дома незамеченной. Из городской ратуши они вышли уже за полночь, так что времени у нее оставалось не так много.

К счастью, ни Хью, ни Сисси, приехав домой, не собирались долго засиживаться — особенно после того, как Аннабел заявила, что очень устала за этот вечер, поэтому лишь возьмет книгу из библиотеки и сразу ляжет. Хью улыбнулся, что-то прошептал жене на ушко, заставив ее хихикнуть. После чего, взявшись за руки, супруги направились к лестнице, чтобы подняться к себе в спальню. Проводив их взглядом, Аннабел тяжко вздохнула, и сердце ее пронзило острейшее чувство тоски.

Через несколько минут она отпустила слуг, сказав, что сама запрет входную дверь. Убедившись, что нее разошлись, Аннабел прихватила ключ от конторы и вышла через заднюю дверь в сад — так проще было пройти незамеченной.

Пивоварня находилась всего в нескольких шагах от дома, а других домов поблизости не было — только конюшни и бондарня, закрытая на ночь. Конечно, трудно было представить, чтобы кто-нибудь заметил ее сейчас, но все же Аннабел пожалела, что отец когда-то настоял на освещении улицы газовыми фонарями — в темноте ей было бы спокойнее.

Когда из тени у черного входа на пивоварню внезапно вышла темная фигура, Аннабел едва не вскрикнула от страха. Но уже в следующую секунду она поняла, что это Джаррет. Когда же он приблизился к ней и она увидела его лицо, сердце ее болезненно сжалось. Сейчас перед ней был вовсе не тот Джаррет, который когда-то подшучивал над ней, и не тот, который сводил ее с ума своими пьянящими поцелуями, и даже не тот, который злился на нее сегодня в ратуше.

Сейчас лицо Джаррета походило на маску, высеченную из камня. Было ясно: он ожесточил против нее свое сердце и теперь, очевидно, собирался мстить.

Ей же оставалось лишь молить Господа, чтобы не покинул ее, если она проиграет. Потому что отдаваться такому Джаррету она не могла. Ни сегодня, ни когда-либо в дальнейшем.

Весь последний час Джаррет готовился к встрече с Аннабел. Переодеваясь в более подходящий костюм для тайного свидания с этой… гнусной обманщицей, он отчаянно пытался укрепить в своей душе те бастионы, которые она еще не успела разрушить за эти дни, заставлял себя забыть все то, что восхищало его в этой женщине.

Да, она была не просто обманщицей, а именно гнусной обманщицей. Ведь она не только лгала сама, но и заставила лгать всех остальных членов своего семейства. И она внушила ему, Джаррету, что ее план вполне жизнеспособен, хотя все это время знала о пьянстве своего брата. Более того, она даже разыграла в своем доме весьма правдоподобную сцену с доктором. И в результате заставила его поверить в нее.

Но почему же он с такой легкостью ей поверил? Черт возьми, ну почему эта женщина так на него воздействовала? Ведь он же, казалось бы, уже давно усвоил, что нельзя доверять малознакомым людям, в том числе — хорошеньким женщинам.