— Тогда почему же твое отношение ко мне так резко изменилось? Почему ты ведешь себя так грубо и позволяешь себе говорить мне… столь шокирующие вещи?

Потому что он хотел, чтобы она почувствовала то же, что почувствовал он, узнав о ее лжи. Ведь оказалось, что эта прелестница всего лишь играла с ним, чтобы получить желаемое.

— Шокирующие вещи? — переспросил Джаррет. — Но ты ведь сама заговорила об ирландском висте, не так ли?

— Дело вовсе не в этом. — Она покачала головой. — Просто ты сейчас такой холодный, такой злой…

Боль, прозвучавшая в ее голосе, еще больше смутила Джаррета. Но он по-прежнему не мог обуздать свой гнев.

— А ты разве не понимаешь, почему я стал такой? Ведь ты лгала мне…

— Если бы не лгала, ты бы сюда не приехал. Я сделала то, что должна была сделать.

— И сейчас делаешь тоже, — констатировал он ледяным голосом.

Она с вызовом вскинула подбородок:

— Да, делаю то, что должна.

— А я-то думал, что ты…

— Невинная и целомудренная девственница?

— Нет, я не об этом. Я думал, ты честная.

Глаза ее гневно сверкнули.

— Я честная, черт побери! Ты понял?!

— Торговать своим телом ради спасения пивоварни брата — это называется быть честной?

— Ты первый предложил такую ставку. Неужели забыл?

— Но ты ее приняла. А сегодня сама предложила то же самое. — Он медленно приблизился к ней. — И это наводит меня на мысль о том, что все наши поцелуи и ласки… Ты пыталась таким образом заманить меня в сети, не так ли?

Она отшатнулась от него с выражением ужаса на лице.

— Значит, ты считаешь, что я… Ты и впрямь думаешь, что я… Ты не в своем уме! Неужели трудно было понять, что я действительно тебя желала? Женщина не может сымитировать такое…

Джаррет почувствовал некоторое удовлетворение, однако все-таки проворчал:

— Как раз это женщины прекрасно умеют имитировать.

Аннабел на секунду замерла. Потом в растерянности пробормотала:

— Но… каким образом?

Джаррет невольно усмехнулся. Похоже, эта женщина была замечательной актрисой. Или же… Или же ничего не смыслила в будуарных делах, хотя и имела близость со своим героическим Рупертом. Но если так…

Он внимательно посмотрел на нее.

— Ты что, действительно не знаешь?

Она в раздражении передернула плечами.

— Я знаю одно: инициатором всех наших поцелуев был ты. Для женщины, пытавшейся «заманить тебя в сети», я вела себя довольно сдержанно, не так ли?

На это Джаррету нечего было возразить. Следовало признать, что она действительно не пыталась его соблазнить. И если бы она захотела, то, наверное, давно бы попыталась заманить его в свою постель, чтобы потом заставить жениться. Немного поросячьей крови, немного притворства, — и он бы не догадался, что она не девственница.

Но Аннабел вела себя совсем иначе. После их ласк в сарае она, напротив, попыталась от него отстраниться.

— Что касается честности, — продолжила она, все больше распаляясь, — то эту роскошь не каждый может себе позволить, милорд. Но откуда вам об этом знать у себя в Лондоне, где вы проводите время в пьянстве и азартных играх, совершенно не думая о тех, кому причиняете зло?..

— Причиняю зло?! Пьянствую?! — Он снова вскипел. — В отличие от твоего братца я знаю свою меру! Знаю во всем!

Она издевательски рассмеялась.

— Неужели во всем?! Тогда что же ты здесь делаешь?!

Ее слова оказались ударом ниже пояса. Действительно, то он тут делал? Если он и впрямь считал ее хладнокровной интриганкой, то почему же все еще хотел переспать с ней?

Вероятно, потому, что в глубине души не верил, что Аннабел — хладнокровная интриганка. Во всяком случае, не хотел в это верить. И в то же время он чувствовал, что по-прежнему восхищается этой женщиной. Восхищается ею и страстно ее желает. Да, он все знал и понимал, однако не хотел себе в этом признаться. И наверное, именно это больше всего его раздражало.

Собравшись с духом, Джаррет проговорил:

— Туше, Аннабел, не кричи. Я здесь потому… — Он судорожно сглотнул. — Потому, что от желания у меня помутился разум. Но скажи мне, а что здесь делаешь ты?

Аннабел уставилась на него в изумлении. Было очевидно, что такого вопроса она не ожидала.

У нее расширились глаза.

— Неужели не понимаешь? — проговорила она с некоторым раздражением. — Ведь все ясно… Я хочу, чтобы ты помог нам.

— И это так важно для тебя, что ты готова даже продать свое тело?