Я совсем упал духом: не видать мне этой школы, как своих ушей.

– Ну неужели ничего главного?- настаивал Дроздов.- Не верю. По ночам хорошо спите?

– Когда как.

– А если не спите, что вам спать не дает?

– Маму жалко, - с запинкой сказал я.

Тут Дроздов не стал вдаваться в подробности.

– Понятно,- проговорил он.- Ну, а что бы вы для нее сделали, если бы могли?

– Чтобы она смеялась, радовалась, не плакала.

Я смутно начал понимать, чего он от меня добивается. Но выразить это словами не взялся бы даже для спасения жизни.

– А как это сделать?
– не унимался Дроздов.

– Надо больше с ней разговаривать, доказывать, что все хорошо…

– Словами доказывать?…

– Нет, не словами.
– А как?

Я молчал.

– Ну, добро,- Дроздов заметно повеселел.- И что же, получается?

– Не очень.

– А хотелось бы?

– Да.

– Больше всего на свете?

Я не ответил. Не люблю говорить такие слова. Но подумал: да, больше всего на свете.

– Ну что ж,- сказал Дроздов,- мы на верном пути, Андрей. Просто вы подавлены своими неуспехами и плохо прислушиваетесь к себе. Вы, несомненно, одаренный человек…

Меня бросило в жар.

– …но природы своей одаренности сами не сознаете. Мы вам в этом поможем. Пишите заявление. Да не волнуйтесь, вы приняты.

Должно быть, на моем лице было что-то вроде недоверия, потому что Дроздов засмеялся.

– Между прочим, я директор школы, и мое слово- это уже решение. Вот образец: «Прошу зачислить меня в состав учащихся Чулпанской спецшколы для одаренных переростков». Дата, подпись.

– А где это- Чулпан?- спросил я, взявшись за ручку и начиная уже приходить в себя.

– В Западной Сибири. Еще вопросы есть?

Я осмелел:

– Есть. Почему вы так назвали- «школа одаренных переростков»?

Дроздов оживился:

– А что? Задевает, беспокоит?

– Да неприятно, - признался я.

– А правде в глаза смотреть всегда неприятно. Ведь вы же переросток? Несомненно. В ваши годы надо учиться в десятом классе, на худой конец в девятом. Уж раз вы нам позвонили, вы понимаете это и не считаете тяжким оскорблением. Не так ли?

Я должен был признать, что это так.

– Вот то-то и оно. Вы удивитесь, узнав, как мало у нас учеников. Никто не хочет признавать себя переростком. Сидит за партой этакий дылда и не страдает от этого, скорее склонен всех остальных считать недоростками. Столько в нем чванства, наглости, самоуверенности… да просто хамства.Значит, не умен. Нам такие не нужны, и не идут к нам такие. Понятно?

Я влетел в комнату совершенно полоумный от радости. Перепрыгнув через стул, кувыркнулся. Плюхнулся на пол.

– Приняли, мама! Приняли!
– завопил я что было мочи.

– Тихо ты, сумасшедший!
– замахала на меня руками мама.
– Соседей перепугаешь.

– Мама, меня приняли в спецшколу!
– повторил я шепотом.
– Приняли безо всякого.

Мама села на стул, сложила руки на коленях.

– Ну что ж, сыночек, это хорошо, - сказала она и заморгала глазами.
– Я всегда знала, что ты у меня умница.

– Только уговор: не плакать сегодня, - сказал я строго, все еще сидя на полу.
– Завтра будешь плакать… немножко. Завтра я улетаю.

Мама растерялась:

– Улетаешь? Значит, так далеко?

– В Западной Сибири, мама! Город Чулпан. Живописные места, отличная рыбалка. Грибы, ягоды, лодочные походы по озерам!

Ни о чем об этом у нас с Дроздовым не было разговора. Я выдумывал на ходу.

– Вещи собирать надо,- сказала мама и все-таки не выдержала, заплакала. Одна я останусь…

– Никаких вещей, мама! Все там будет. Униформа, спецодежда,- все бесплатное. Меня предупредили, чтобы не было большого багажа. Только самое любимое. Вот- вельветовые брюки надену, куртку парусиновую возьму, блесны для спиннинга. Пару книг, зубную щетку, мыло, полотенце. Кеды. И все!

– А теплое?- ужаснулась мама.- Ведь Сибирь же! А зимнее?

– Ну мама, ну как ты не понимаешь? Самолетом лечу, потом вертолетом… Это была правда.- Только самое необходимое. Там же целый научный городок, свое телевидение, своя станция «Орбита».

– Сыночек, миленький, не пущу!
– в голос заплакала мама.

Я вскочил, обнял ее за плечи, начал утешать:

– Ну, ну, мама… Ну, ну… Все хорошо… Все очень хорошо. Нам с тобой повезло. Мне сказали, что я у тебя очень одаренный. Мне совершенно необходимо учиться в этой школе.Я буду писать тебе письма раз в неделю… нет, два раза в неделю, а хочешь- каждый день. Хочешь, каждый день?