– Дай мне по шее и дальше читай. Умеешь. А мы-то здесь дурью мучились!

Я дал Борьке по шее просто так, символически, - и мне полегчало. Отсюда вывод: совсем не обязательно драться до синяков. Синяки ни одной стороне не приносят облегчения. Надо будет вставить это в Главный Закон, в раздел второй - о дружбе.

– Дальше так,- сказал я уже более уверенным голосом.- «Неправда - это тоже несправедливость».

Поднял глаза на ребят - оба слушали, сидели смирно.

– «Нет такой неправды, в которую все будут верить всегда. Но требовать полной правды от других может только тот, кто сам всегда говорит правду».

– А таких людей нет, - перебил меня Борька.

– Слушай, не мешал бы ты, - миролюбиво начал Шурка.

– Да бросьте вы, ей-богу!
– с пренебрежением сказал Борька.
– Ерунда все это. Понял я, к чему он клонит. Я ему: «Врешь», а он мне: «Сам врешь!» И взятки гладки. Все врут, все только и делают, что врут, на этом вся земля держится.

– Короче, ты не согласен,- сказал я и медленно свернул свою бумажку вчетверо.

– Ну, сила-слабость- куда ни шло,- ответил Борька.- Одной только статьи не хватает.

– Какой?
– поинтересовался я.

– «Сила солому ломит»,- сказал Борька,- вот какая должна быть статья. Есть сила, и есть солома, труха всякая. А деликатности, которых ты там навертел, - все это только когда сильный с сильным на пару разговаривают. Вот, скажем, ты и я, тут мы можем еще церемониться.

– А Шурка, значит, не в счет?
– тихо спросил я.

Мы оба посмотрели на Шурку. Шурка сидел безучастный, сонный, как будто бы речь шла не о нем.

– С Шуркой, значит, можно не церемониться, - настаивал я.

– Послушай, не заедайся,- Борька выставил ладонь (этот жест его меня всегда приводил в бешенство).
– Пиши свои законы для себя одного. Никто по ним не жил и жить не будет.

– А я и пишу для себя одного, - сказал я, повернулся и вышел в коридор.

Борька что-то тихо сказал Шурке, Шурка засмеялся. Я не ждал, конечно, что Шурка за мной последует (ссориться с Борькой было ему не с руки), но все-таки потоптался немного у вешалки. Никто не вышел меня проводить, только тетя Дуня помаячила в конце коридора. Я хлопнул дверью и не спеша пошел по лестнице вниз. Еще подумал по дороге: неплохо все-таки, что не успел прочитать раздел «Дружба». Не знаю, почему, но сейчас было бы неловко. Что же касается «Любви», то до нее я просто не добрался. Соображения кое-какие имелись, но, в общем, дело было еще для меня неясное.

Маринка стояла в моем подъезде у лифта и, поставив свой огромный портфель на пол, ждала.

– Была уже?
– показал я глазами наверх.
– Неужели трудно сообразить? Мои подумают, что я прогуливаю.

– Трудно!
– вызывающе сказала Маринка и, подняв портфель, прошла с гордым видом мимо меня к дверям.

– Постой!- Я схватил ее за руку.- Ну что ты строишь из себя, честное слово! Теперь что я буду своим старикам толковать? Еще в школу выяснять явятся.

Марина молчала. Отвернувшись от меня, она придирчиво разглядывала трещину на стене.

– Ну ладно, - махнул я рукой.
– Ясное дело, вывернемся. Кто дома-то хоть?

Оба или только мать?

– Да не была я у тебя,- сердито сказала Маринка, не оборачиваясь.- Не думай, что все тебя глупее. Я просто хотела предупредить, что Мантисса прийти сюда собирается.

Я ничего не спросил. Я молча взял у нее портфель, и, выйдя через черный ход на улицу, мы медленно пошли к Маринкиному дому.

– Где пропадал-то?
– как бы невзначай, проговорила Маринка.
– Секрет - можешь не говорить. В конце концов, ты не обязан передо мной отчитываться.

– Да никакого нет секрета… - ответил я.
– Мы переходим в другую школу.

Маринка приостановилась на минуту, быстро взглянула на меня, потом, спохватившись, ускорила шаг. Я еле поспевал за нею. Портфель был тяжеленный, как магнитофон «Яуза».

– Я твердо решил стать дипломатом, - подумав, добавил я. Не знаю, зачем я врал, но как-то стыдно было признаться, чем мы полдня занимались.
– И потом, язык всегда пригодится. Особенно в наше время.

– Значит, будешь ездить по разным странам?
– равнодушным голосом спросила Маринка.
– А я?

– Что - ты?

– Как же я?

– Ты со мной.

– Но я буду геологом… И мне тоже придется много ездить… Только совсем не туда, куда тебе…

Долго-долго мы шли и молчали. Уже давно остался позади Маринкин дом, а мы всё шли, шли, шли и смотрели себе под ноги, на сырой от холода асфальт.

– Может быть, ты будешь атташе по делам минеральных богатств?
– сказал наконец я, хотя очень сомневался, что такой пост вообще существует.