– Пакупаем апэлсины, пакупаем мандарины! – надрывалась личность, перекрикивая музон, льющийся из стоящего тут же на прилавке магнитофона.

Узрев перед своим горбатым носом клиентов в клетке, продавец возликовал.

– Дарагой! – завопил он, обращаясь, преимущественно к Ванюше, – мандарины апэльсины, не дорого! Савсэм даром, клянусь мамой.

– Какие апельсины! – разозлился Иван, – выручай давай!

– Э! Нэ хочешь апэльсин, купи пэрсик для дэвушк.

– Да ей не персик нужен а свобода!

– Вах, какой жадный! Нэ хочэшь пэрсик, купи хурма!

– Тьфу! – расстроился Ванюша, – нас же сейчас мочить будут, а он хурма…

– Эй, слюшай, я только прописка получил, только точка открыл, только мал-мал торговать начал, а ты… слюшай, не мог пораньше или попозже вызвать? Мэня ж тэпэрь с точки попрут!

Ваня зарычал.

– Вах, как ты нэ воврэмя!

Люк трюма открылся, загремела цепь. Клеть медленно поползла вверх.

– Выручай давай! – рявкнул на грузина Иван.

– Какой нэтэрпэливый! Сэйчас фрукты убэру, завянут вэдь, каждый надо в бумага лощеный завэрнуть. Закончу, лоток свэрну и выручу.

– Нас сейчас топить будут! – взвыл Ванюша.

– Ну, всэ! Точно прописка лишат.

Яркая вспышка вновь озарил трюм, и грузин исчез вместе с лотком.

– Хреновый у тебя был план, – сердито сказал Кощей Ванюше. – Откуда ты это перо-то взял?

– Старушки-веселушки в дорогу снабдили, – вздохнул Иван.

– Да? – задумался Кощей, – вообще-то они никогда не подводили.

Клеть опустили на палубу. Ванюша огляделся. Пиратская флотилия, подняв паруса, выходила в открытое море. Мимо клетки прохаживалась мадам Конг, внимательно рассматривая пленников. Больше всего ее взор притягивала Мария. Мадам Конг, или как она сгоряча призналась, царица Дагмар была без макияжа.

– Значит ты не Черногор, который занял мое место на троне, – было не понятно, задавала она вопрос или констатировал факт.

– Болван! – треснул себя по лбу Кощей, – ну, конечно же! Вот кого Миледит подставой сделала! Теперь ясно где его искать.

Дагмар пристально посмотрела на Кощея, перевела взгляд на Марию.

– Зеркало, – потребовала она.

Один из пиратов с поклоном подал ей ручное зеркальце. Дагмар посмотрелась в него, сверила изображение с нежным личиком Марии.

– Не может быть… – прошептала она.

В безоблачном небе сверкнула молния, и на палубе около клети материализовалась обнаженная по пояс странная горбоносая личность. В руке ее был томагавк, на ногах мокасины, в черные волосы воткнуто белое перо.

– Ты кто такой? – нервно спросила Дагмар.

– Я Гиви… э-э-э… белый орел!

– А я всегда считал, что белый орел это водка, – наивно удивился Ванюша.

– Э, дарагой, нэмнога фруктом патаргую, аткрою рэсторан, буду и водка тарговат… о чем это я?

– Спасай, давай, – напомнил ему Ванюша.

– А… да… сами мы нэ мэстные, – заголосил он.

– Это уже было, не повторяйся, – прикрикнул на него Иван.

– Зачэм раншэ нэ сказал? – рассердился Гиви, повернулся к Дагмар, – слюшай, дарагая, атпусты. Высэлили с исконных зэмэль, в тайгу послали лэс лобзиком валить, да? Савсэм загибаэмся. Вот мой брат, мой сэстра, мой отэц…

– Ну, старушки-веселушки, – удрученно вздохнул Кощей, – я вам этого дебила припомню.

Упоминание о старушках-веселушках не ускользнуло от внимания Дагмар. Она окинула подозрительным взглядом Кощея. А Гиви тем временем продолжал распинаться, давя на слезу.

– …шатаэмся голодный, холодный, Юрта сожгли, олэнэй атабрали, одын томагавк остался, да?

– Каких оленей? – прошипел сквозь прутья решетки Иван, – если под индейца косишь, то бизонов!

– Какой разница? – возмутился Гиви, – бизон, олэнь, всэ равно с рогами!

– Откуда тебя только старушки-веселушки выкопали? – простонал Ванюша.

– Веселушки? – на этот раз Дагмар вопросила вслух.

– Я у них на полставки падрабатываю, – честно признался Гиви. – Жить-то надо! Я ж говорю, чум атабралы, бизон атабралы, юрта сажгли…

– Вот что бизон, – решительно прервала его причитания Дагмар, – или как там тебя?

– Гиви… э-э-э… Бэлый Орел.

– Вот что, Гиви Белый Орел, скажи мне кто она такая? – пальчик царицы указал на Марию Недалекую.

– Слюшай, тэбэ всю родословную или как?