Ханьцы напирали. Своим слепым упорством они напомнили Тимофею ассасинов, одурманенных Старцем Горы. Наверное, и этих тоже сейчас ведет в бой не только отвага и смелость, но и волшба хозяина Стены.

Желтолицые воины в чешуйчатых латах и шлемах шли на смерть сами и убивали любого, кто стоял на их пути. А если не могли убить — просто валили с ног или оттесняли в сторону. Копья с бунчуками, двуручные палаши-алебарды и крюки-клевцы на длинных древках пробили первый заслон и прижали к подножию холма вторую линию обороны.

К развалившемуся княжескому шатру побежали Феодорлих и Огадай в окружении телохранителей. Тимофей отметил про себя, что мало кто из рыцарей и нукеров успел полностью облачиться в доспехи. И император, и хан выглядели встревоженными. Еще бы! Оба уже послали большую часть личной стражи в бой, но извергаемые Тропой ханьцы упрямо, словно саранча, надвигались на курган.

К счастью, из лагеря подтянулась подмога. Конница ударила во фланги противника. Тяжелая пехота преградила путь наверх. Однако ханьцы продолжали яростно пробиваться вперед. Каждый шаг давался бесерменам все большей и большей кровью, но враг еще на что-то наделся.

— Глупцы! — скривился Угрим. — Им ведь все равно теперь не прорваться. Тропа им больше не поможет.

По тонким губам князя скользнула улыбка.

— Зато она может помочь нам! — неожиданно добавил Угрим.

Князь повернулся к Феодорлиху и Огадаю.

— Подготовьте ударные отряды, — распорядился он. — Пусть атакуют, как только я расчищу путь к Тропе. Может быть, удастся по ней взойти на Стену.

В воздухе снова засвистели стрелы. Совсем рядом! Тимофей машинально поднял щит, прикрывая себя и князя. Щит дернулся. Раз, другой. Справа упал рыцарь из императорской свиты. Слева повалились на камни два раненых ханских нукера. Телохранители заслонили своих повелителей.

Огадай и Феодорлих отошли из-под обстрела за шатры, на ходу отдавая приказы. Несколько воинов бросились к коновязи. С полдесятка человек побежали вниз. Первые гонцы…

За ними — уже на конях — понеслись другие.

Ударил большой сигнальный барабан на вершине холма.

А Тропа извергала все новых и новых ханьцев. Противник сумел-таки продавить оборону. Тяжелые, обшитые железными пластинами сапоги ханьцев уже топтали темный песок холма.

Воины из свиты Огадая и Феодорлиха выстроили у вершины защитную линию и изготовилась к битве. Но, видимо, князь не очень рассчитывал на этот хлипкий заслон.

— Тимофей! Бери Кости! — приказал Угрим.

Покинув разваленный шатер и бесцеремонно растолкав чужих воинов, он сам выступил вперед. Тимофей вынес за князем колдовские кристаллы, сложил их к ногам Угрима.

Ханьцы уже почти достигли вершины холма. С воплями бросились в последнюю атаку.

Князь взмахнул руками, проводя перед собой черту. Широкая огненная полоса разметала пару дюжин орущих желтолицых безумцев и преградила путь остальным. Бурое колдовское пламя встало сплошной стеной. С полдесятка человек, успевших проскочить, пали под татарскими стелами.

Однако ханьцы, напиравшие сзади, не остановились. Вражеские воины с разбегу бросались в колдовской огонь и шли дальше. Карабкались вверх, сгорая на ходу, шатаясь, крича и корчась от боли. Но — шли, но — карабкались. Теперь не оставалось никаких сомнений: этих людей действительно вели в бой чужая воля и чужая магия.

Один такой живой факел бросился прямо из пламени на Тимофея. На ханьце горело все: одежда, доспехи, плоть, щит. Пылала поднятая над головой сабля.

Тимофей взмахнул мечом. Ударил горящего противника. Под огнем звякнуло, хрустнуло, чавкнуло. Брызнул сноп искр и кровавый фонтан… И чего больше — огня или крови, — не понять! Человек-факел упал и умолк. Дернулся пару раз. Затих, обугливаясь буквально на глазах. Этот факел живым больше не был.

А вот второй противник! Тоже весь в огне. Заходит справа, наугад, вслепую тычет пылающим копьем.

Взмах мечом. Истонченное, изгрызанное огнем древко легко ломается под клинком. Еще взмах… Горящая голова слетает с горящих плеч.

Справа и слева рыцари и нукеры быстро расправляются с другими ханьцами, выходящими из огня. Добивать их — обезумевших, ослепших, уже почти не способных драться — было не трудно.

Жар, искры, горящая кровь, запах паленой плоти, железной окалины и спекшегося в комья песка… Это была не битва — резня. Князь широкими огненными росчерками сжигал новые ряды ханьцев, выступавших с Тропы. Татары и латиняне сноровисто рубили и кололи сгорающих заживо противников.

Когда все закончилось, Угрим легким движением руки погасил пламя. Весь склон холма, обращенный к Тропе, был завален дымящимися трупами. Багровые отблески углей освещали пространство между песчаным курганом и колдовским путем. Впечатление было такое, будто впереди тлело торфяное болото. Впрочем, темный песок быстро остывал.

Угрим протянул руки к Тропе, не давая ей закрыться.

Она и не закрывалась. Это могло быть ловушкой, а могло быть легкой дорогой на ханьскую Стену.