Это было невероятно соблазнительно. Как призыв сирены…

Иногда она сопротивлялась. Говорила, что ей надо еще поработать. Когда это случалось, Ник просто улыбался в ответ и отпускал ее. Но с каждым днем она утрачивала способность к сопротивлению, поэтому оставалась сидеть на веранде вместе с ним. Нет, она не пила какао, но это было почти одно и то же. Ник рассказывал ей о своих задумках насчет дизайна яхты, спрашивал, как прошел у нее день. Но иногда… если они засиживались допоздна, упоминал о тех странах, где он побывал, и Мисти не могла удержаться от расспросов. И Ник рассказывал ей подробности.

Она с замиранием сердца слушала его, и ей казалось, что она сама все это пережила. У Ника было столько приключений, что их с лихвой хватало и для нее.

Когда луна высоко поднималась над горизонтом, Мисти спохватывалась, что уже очень поздно. Она вставала, и Ник тоже вставал вместе с ней.

Он всегда целовал ее на ночь. И это было нормально. Поцелуи Ника стали для нее такими же естественными, как воздух, которым она дышала. Это казалось правильным и восхитительным — и через месяц Мисти стало казаться, будто Ник всегда был частью ее жизни. И частью Бэнкси-Бэй.

Он рисовал картины для театрального общества. Он починил спасательную шлюпку в яхт-клубе. У него появились друзья в городе.

А подруги Мисти стали планировать ее будущее.

— Ты знаешь, мать Доры скоро приезжает к ней из Англии, — однажды задумчиво сказала ей Луиза. — Дора с удовольствием пойдет поработать в школу, пока ее мать будет присматривать за детьми. И если вы с Ником раздумываете, когда вам провести медовый месяц…

— Ты уверена, что он не предлагал тебе выйти замуж? — спросила Луиза через неделю.

Мисти горестно покачала головой:

— Нет.

— Он выглядит так, будто сделал тебе предложение. И ты его приняла.

— Но разве я могла это пропустить?

— Ты его не стимулируешь. — Луиза осуждающе взглянула на нее. — Будь активнее. Распали его. Забеременей от него!

— О!..

Мисти знала, что его сдерживает. Ее нерешительность. Ник чувствовал это, поэтому не давил на нее. Значит, ей надо больше улыбаться ему. И соглашаться на все, что он будет ей предлагать.

В пять часов утра Мисти проснулась. Это был самый глухой, самый «мертвый» час ночи, когда все выглядит в черном цвете. Мисти ощутила странное гнетущее чувство. Будто все внутри ее опустело.

Что-то случилось. Откинув одеяло, она встала, и в эту секунду зазвонил телефон.

Бабушка! «Она умерла».

Мисти не знала, произнесла ли она эти слова вслух. Она мгновенно очутилась в холле, возле телефона, и взгляд ее был обращен в никуда. И Ник оказался рядом с ней. Он обнимал ее и целовал ее волосы.

— Мне… мне надо идти.

— Конечно, ты пойдешь. Надень что-нибудь теплое, — сказал Ник, и, пока Мисти одевалась, она слышала, как он говорил с кем-то по телефону.

Затем кто-то появился возле порога двери. Кетчуп коротко залаял, потом затих, и Мисти, выйдя из своей комнаты, увидела Луизу в холле. У мужа Луизы по соседству была ферма, сын Луизы учился в одном классе с Бейли. Луиза и Мисти часто обменивались классами, поэтому Бейли хорошо знал Луизу.

Она крепко обняла Мисти.

— О, Мисти, дорогая, твоя бабушка была прекрасным человеком, и это невосполнимая потеря. Ник сказал, что поедет в больницу вместе с тобой, поэтому я останусь здесь, пока Бейли не проснется. Затем я заберу его к себе домой. Я могу сказать ему, что случилось?

— Можешь, конечно, — онемелыми губами произнесла Мисти.

— Сегодня суббота, — сказала Луиза, — и, если Бейли не будет возражать, он останется у меня на ночь. Тогда вы сможете заняться делами. Но мы поговорим об этом позже.

Ник обнимал ее, пока они шли к машине. Мисти дрожала в темноте, прижимаясь еще крепче к нему. Она знала, что это скоро произойдет. Это не было для нее шоком. Но…

— Она была для меня единственным родным человеком.

— Жаль, что я так с ней и не познакомился, — сказал Ник. — Должно быть, твоя бабушка была замечательным человеком.

Он тронул машину, а Мисти, свернувшись калачиком на пассажирском сиденье, задумалась о его словах. Они были для нее утешением.

— Спасибо тебе, — сказала она ему, когда они ехали по шоссе.