Кот не стал долго наблюдать за хлопотливыми рябчиками; он взмыл в воздух и впился зубами в одного из них, а второму не дал взлететь, зацепив его когтями, благо глупые птицы уселись рядышком.

Одного рябчика Кот съел тут же, на поляне. А второго прихватил с собой, памятуя, что дома его ждет ненасытная семейка. Уже на подходе к норе Кот неожиданно почувствовал беспокойство. Он пошел быстрее, хотя это и было нелегко — рябчик, которого он нес в зубах, был жирным и тяжелым.

Но вот, наконец, показался и берег речушки, которая вот-вот должна была выйти из берегов. Дожди, идущие в верховье, превратили ее из мелкого ручья, где воды было воробью до колен, в бурный поток. Но не волны, выплескивающиеся на берег, привлекли внимание Кота, а отчаянная схватка возле старой барсучьей норы. Там не на жизнь, а насмерть, сражалась кошка с куницей-самцом.

Неподалеку от них неподвижно лежали два мертвых кошачьих тельца, а еще один котенок, очень похожий на Кота, храбро пытался цапнуть куницу за ногу или вообще за что-нибудь, потому как коварный и жестокий враг в драке напоминал молнию, разящую со всех сторон.

Кошка, получившая уже немало укусов, постепенно теряла силы. Еще немного — и ей конец. Это Кот понял сразу. Бросив добычу, он вихрем налетел на куницу, пытаясь решить дело сразу и быстро, одним своим фирменным укусом.

Но не тут-то было. Казалось бы неотразимый прыжок Кота пришелся на пустое место; долей секунды раньше куница-самец выскользнул из его когтей, извернулся, и, укусив Кота, отскочил на безопасное расстояние, чтобы тут же опять атаковать нового противника.

Теперь бой пошел практически на равных. Кот, уже достаточно опытный и сильный боец, быстро приноровился к тактике куницы-самца и довольно успешно отражал его натиск. Он понял, что главное для куницы в этом поединке — добраться до его горла. И Кот защищал свое самое уязвимое место как мог.

Каждый, казалось бы верный, бросок куницы натыкался на зубы Кота. Но Кот никак не мог схватить упругое, словно сталь, тело куницы. А его враг успевал нанести молниеносные укусы, которые большей частью приходились на голову Кота и его лапы. Конечно, и кунице доставалось, особенно от когтей Кота. Но куница-самец, казалось, не ощущал боли. А вот его укусы были весьма чувствительны, и Кот немного запаниковал.

Увы, совсем обессилевшая кошка ничем не могла ему помочь. Она едва держалась на ногах. Кошка лишь загнала храброго котенка в нору (хотя и понимала, что в случае победы куницы над Котом малыш долго не заживется), и теперь зализывала многочисленные раны.

И все-таки куница-самец добрался до горла Кота. Он вцепился в горло мертвой хваткой, и теперь, чтобы разжать зубы куницы, нужно было его убить. Будь на месте Кота другой зверь, у которого мех не такой густой и пушистый, куница-самец уж мог бы праздновать победу. Но мех лез в ноздри, забил пасть куницы, и его зубы все никак не могли прокусить вену на шее кота.

Кот тоже не дремал. От его панического настроения не осталось и следа. Теперь он готов был умереть, но умереть непобежденным. Кот вонзил свои немалые клыки в загривок куницы, и они сначала клубком покатились по берегу, а затем упали в воду. Но и там никто из них не пожелал разжать зубы. Быстрые волны подхватили сцепившихся намертво бойцов и вскоре они исчезли за поворотом речного русла…

На следующий день решение уехать из страны куда-нибудь на отдых лишь окрепло. Стоя под душем, Ксана напевала что-то веселое, а мыслями была уже на лазурном берегу чужого моря или океана. Она не взяла в душ мобилку, как обычно, и от этого простого факта ей показалось, что у нее гора свалилась с плеч. Оказывается, быть совершенно свободным человеком, не привязанным в любое время дня и ночи невидимыми телефонными нитями к служебным или иным обязанностям — это просто здорово.

Возвратившись в свою комнату, Ксана еще с порога каким-то шестым или седьмым чувством поняла, даже не посмотрев на дисплей мобилки, что ей кто-то звонил. Кто это был, для нее не являлось секретом. По этому номеру с Ксаной мог связываться лишь один человек — Фил.

«Опять?! Я же сказала этому хорьку, что баста, мне нужно отдохнуть!» — подумала она в диком раздражении, посмотрев на номер звонившего; действительно, это был ее «куратор». Она даже не подумала, что нужно перезвонить. Ксана положила мобилку в карман летних брюк из светлой ткани и занялась сборами.

Впрочем, то, что она делала, сборами назвать было трудно, так как все ее стоящие вещи находились в тайной квартире-пентхаусе. Закрыв дверь на замок, Ксана спустилась в подвал, открыла свой тайник и достала оттуда пачку долларов. Эти десять тысяч она держала на всякий случай.

Основной свой капитал Ксана хранила в иностранных банках. У нее были открыты счета в Австрии, Германии и на Кипре. А еще немного денег она держала в одном из городских банков (в рублях); это чтобы не выглядеть на фоне остальных сограждан белой вороной.

Каждый месяц Ксана аккуратно докладывала на свой счет десять-пятнадцать тысяч рублей — ровно половину того, что ей платила фирма, в которой она якобы работала. Конечно же, эти деньги получал кто-то другой, хотя в ведомости, которую ей раз в полгода присылал по почте Фил, она расписывалась самолично.

– Симон Симонович, возьмите ключ. Я уезжаю… недельки на две, а может, и больше, — сказала Ксана, запирая комнату.

Сим Симыч не удивился ее просьбе. Это было не впервой.

– Что, опять длительная командировка? — поинтересовался он участливо.