— Ах, уж эти имена. У меня их было немало. Больше всего мне нравится Эрекозе. Но еще, насколько мне известно, меня называли Урлик Скарсол, Джон Дейкер, Илиана из Га-раторма. Что-то подсказывает мне, что я был и Элриком Женоубийцей...

— Женоубийцей? Не очень приятное прозвище. И кто же этот другой Элрик?

— На это я не могу дать полного ответа,— сказал Эрекозе.— Но я, кажется, разделяю это имя более чем с одним пассажиром на нашем корабле. Я, как и Брут, искал Танелорн, но оказался на этом корабле.

— У нас у всех это общее,— сказал еще один воин. Это был чернокожий человек, черты лица которого были странным образом искажены рассекавшим его лицо шрамом в виде перевернутой буквы V, начинавшимся на лбу, проходившим через обе глазницы и щеки и заканчивающимся на скулах.— Я был в земле, называемой Гхаджа-Ки,— неприятнейшее, заболоченное место, населенное странной и больной жизнью. Мне рассказывали про город, который находится там, и я решил, что это и есть Танелорн. Я ошибался. Населяют эту землю голубокожие двуполые люди, которые вознамерились избавить меня от пороков моего неправильного развития — исправить цвет моей кожи и лишить признаков пола. Этот шрам — их рук дело. Боль, которую я испытал во время этой операции, придала мне сил, и я смог вырваться и бежать голым в болота. Я брел по болотам много миль и наконец вышел к озеру, из которого вытекала широкая река. Над ней висели тучи насекомых, с жадностью набросившихся на меня. Но тут появился этот корабль, и я был более чем рад найти на нем убежище. Меня зовут Отго Блендкер, прежде книжник из Брунса, а теперь сделавшийся за свои грехи наемником.

— Брунс? Это где-то неподалеку от Элвера? — спросил Элрик. Он никогда прежде не слышал об этом месте в Молодых королевствах.

Чернокожий покачал головой.

— Элвер мне неизвестен.

— Значит, мир значительно больше, чем я себе представлял,— сказал Элрик.

— Вот уж точно,— отозвался Эрекозе.— А что ты ответишь, если я предложу тебе такую теорию: море, по которому мы плывем, находится в нескольких мирах.

— Я склонен тебе поверить,— улыбнулся Элрик.— Я изучал такие теории. Больше того, я побывал в других мирах.

— Я рад это слышать,— сказал Эрекозе.— Не все на нашем корабле готовы принять мою теорию.

— Я ее почти что принял,— сказал Отто Блендкер,— хотя она меня и ужасает.

— Согласен,— послышался снова голос Эрекозе.— Ужасает даже больше, чем ты можешь себе представить, друг Отто.

Элрик придвинулся к столу и отхлебнул еще вина. Его одежда немного подсохла, и физически он чувствовал себя гораздо лучше.

— Я рад, что этот туманный берег остался позади,— сказал Элрик.

— Берег-то остался,— сказал Брут.— Но вот туман — он всегда с нами. Туман словно следует за кораблем, или корабль, куда бы он ни плыл, сам создает этот туман. Мы очень редко видим землю, а когда все же видим — как сегодня,— то она такая тусклая, как отражение в блеклом погнутом щите.

— Мы плывем по потустороннему морю,— сказал другой воин, протягивая к кувшину руку в рукавице. Элрик передал ему кувшин.— В Хасгхане, откуда я родом, есть легенда о Заколдованном море. Если моряк оказывается в его водах, он никогда не вернется домой, он обречен на вечные скитания.

— Боюсь, что в твоей легенде есть доля правды, Терндрик из Хасгхана,— сказал Брут.

— А сколько всего воинов на борту? — спросил Элрик.

— Шестнадцать, если не считать Четверых,— сказал Эрекозе.— Всего двадцать. В команде человек десять, и потом есть еще капитан. Ты его, несомненно, скоро увидишь.

— Четверых? И кто же они?

Эрекозе рассмеялся.

— Мы с тобой — двое из Четверых. Двое других в передней каюте. А если хочешь узнать, почему нас называют Четверо, то спроси капитана, хотя, должен тебя предупредить, его ответы не всегда понятны.

Элрик вдруг почувствовал, что его качнуло.

— Этот корабль развивает неплохую скорость,— сказал он,— если учесть, что ветра почти нет.

— Отличная скорость,— согласился Эрекозе.

Он поднялся из своего угла — широкоплечий человек неопределенного возраста, явно немало повидавший в жизни. Он был красив и, несомненно, участвовал не в одной схватке, потому что руки и лицо у него сплошь были покрыты шрамами, хотя и не изуродованы. Его глаза, хотя и глубоко посаженные и темные и, казалось, не имеющие определенного цвета, были странно знакомы Элрику. Он чувствовал, что когда-то видел их во сне.

— Мы не встречались раньше? — спросил Элрик.

— Возможно... или еще встретимся. Какое это имеет значение? Наши предназначения одинаковы. У нас одна судьба. И возможно, у нас есть и еще кое-что общее.

— Еще? Я не понял первую часть твоего высказывания.

— Ну, это и к лучшему,— сказал Эрекозе, протискиваясь между своих товарищей, чтобы перебраться на другую сторону стола. Он положил свою удивительно мягкую руку на плечо Элрика.— Идем, мы должны встретиться с капитаном. Он изъявил желание увидеть тебя сразу же, как ты появишься.

Элрик кивнул и поднялся.

— Этот капитан — как его имя?

— Он не назвал нам ни одного,— сказал Эрекозе.

Они вдвоем вышли на палубу. Туман был густой и мертвенно-бледный, как и прежде, лунные лучи больше не пятнали его. Дальний конец палубы был почти не виден, и, хотя корабль двигался довольно быстро, ветра Элрик не почувствовал. Однако воздух был теплее, чем он ожидал. Альбинос последовал за Эрекозе вперед в каюту, находившуюся ниже той палубы, где располагался один из штурвалов-двойников, при котором находился высокий человек в одежде из стеганой оленьей кожи. Стоял он так недвижно, что напоминал статую. Рыжеволосый рулевой и глазом не повел, когда они проходили мимо, направляясь к входу в каюту, однако Элрик мельком увидел его лицо.