Буковски Чарльз
Шрифт:
– Ох, да ладно тебе, Карл! У миллиардов людей в мире не получается жить творчеством. Ты хочешь сказать, что они покойники?
– Да.
– А у тебя – душа? Ты – один из немногих, у кого есть душа?
– Похоже, что так.
– Похоже, что так! Ты со своей пишущей машиночкой! Ты со своими крохотными чеками! Да моя бабушка больше тебя зарабатывает!
Карл откупорил следующую бутылку пива.
– Пиво! Пиво! Ты со своим проклятым пивом! Оно даже в рассказах твоих есть!
”Марти поднес ко рту бутылку пива. Он оторвал от нее взгляд, и тут в бар вошла эта крупная блондинка и села рядом с ним…” Ты прав. Ты кончился. Твой материал ограничен, очень ограничен. Ты не можешь написать рассказ о любви, ты не можешь написать приличную любовную историю.
– Ты права, Марджи.
– Если человек не может написать любовную историю, он бесполезен.
– А ты их сколько написала?
– Я не претендую на то, чтоб быть писателем.
– Зато, – произнес Карл, – ты, кажется, становишься в позу чертовского литературного критика.
Вскоре после этого Марджи ушла. Карл сидел и пил оставшееся пиво. Это правда, умение писать его оставило. Нескольких врагов-подпольщиков осчастливил. Теперь смогут вырасти на одно деление. Смерть их радует, будь они хоть в подполье, хоть сверху. Он вспомнил Эндикотта, как тот сидит и разглагольствует:
– Ну что, Хемингуэя нет, Дос-Пассоса нет, Пэтчена нет, Паунда нет, Берримен с моста прыгнул… все выглядит лучше, лучше и лучше.
Зазвонил телефон. Карл снял трубку.
– Мистер Гэнтлинг?
– Да? – ответил он.
– Мы хотели поинтересоваться, не сможете ли вы почитать в Колледже Фэйрмаунт?
– Ну, смог бы, какого числа?
– Тридцатого, следующего месяца.
– Мне кажется, я тогда ничем не занят.
– Наш обычный гонорар – сто долларов.
– Обычно я получаю сто пятьдесят. Гинзберг получает тысячу.
– Так то Гинзберг. Мы можем предложить только сто.
– Хорошо.
– Прекрасно, мистер Гэнтлинг. Мы пришлем вам подробности письмом.
– Как насчет дороги? Дьявольски далеко к вам добираться.
– Ладно, двадцать пять долларов на дорогу.
– Договорились.
– Вы не согласились бы побеседовать со студентами на занятиях?
– Нет.
– Будет бесплатный обед.
– Принимаю.
– Прекрасно, мистер Гэнтлинг, мы с нетерпением ждем вас на кампусе.
– До свидания.
Карл походил по комнате. Посмотрел на пишущую машинку. Вставил в нее листок бумаги, затем поразглядывал девчонку в изумительно коротенькой мини-юбке, проходившую мимо окна. Потом начал печатать:
”Марджи собиралась на свиданку с этим парнем но пути к ней этот парень встретил другого парня в кожаной куртке и парень в кожаной куртке распахнул свою кожаную куртку и показал ее парню свои сиськи поэтому ее парень приехал к Марджи и сказал что на свиданку прийти не сможет потому что парень в кожаной куртке показал ему свои сиськи…”
Карл поднес к губам пиво. Хорошо было писать снова.
Помнишь Перл-Харбор?
Нам приходилось прогуливаться во дворе дважды в день – в середине утра и в середине дня. Делать особо было нечего. Люди становились друзьями на основе того, что привело их в тюрьму. Как сказал мой сокамерник Тэйлор, насильники детей и случаи непристойного обнажения находятся в самом низу социального порядка, а крупные мошенники и главари рэкета – на самом верху.
На прогулочном дворе Тэйлор со мной не разговаривал. Он прохаживался взад-вперед со своим крупным мошенником. Я сидел в одиночестве. Некоторые парни сворачивали шаром рубашку и играли в мяч. Казалось, им нравится. Средств развлечения заключенных явно было немного.
Я сидел. Вскоре заметил скучковавшуюся группу. Они играли в кости. Я поднялся и подошел. У меня оставалось немного меньше доллара мелочи. Посмотрел, как несколько раз катнули. Хозяин костей взял несколько конов подряд. Я почувствовал, что его удача на этом кончится и поставил против него. Он обосрался. Я заработал четвертачок.
Всякий раз, когда кому-нибудь начинало везти, я отваливал, пока не прикидывал, что вот сейчас его веревочка разовьется. И тут ставил против него. Я заметил, что остальные мужики ставили на каждый кон. Я же поставил шесть раз и пять из них выиграл. Затем нас загнали обратно в камеры. Я опережал на доллар.
На следующее утро я встрял в игру пораньше и за утро сделал 2.25, а за день – 1.75. Когда игра закончилась, ко мне подошел этот пацан:
– У вас, кажется, ништяк идет, мистер.