Шрифт:
Издерганный за время ночного дежурства телефонными звонками и сумятицей, капитан молча развернул бумагу.
«Вчера в 22 часа, когда я возвращалась домой из кино, двое неизвестных отобрали у меня горжетку из черно-бурой лисицы. Ее стоимость 200 рублей. Прошу принять меры».
Новость была весьма скверной, а капитан очень устал. Он даже не ощутил желания указать потерпевшей, что подать заявление можно было значительно раньше.
На место происшествия выехали оперуполномоченный уголовного розыска Квашнин и участковый Середа. Никаких серьезных надежд с этим выездом они не связывали. Потерпевшая Струнская объяснила, что сопротивления преступникам не оказывала, а значит, не приходилось рассчитывать на то, что будут найдены какие-нибудь вещественные доказательства — оторванная пуговица, случайно оброненная перчатка или еще что-либо подобное.
На одной из улиц Струнская указала киоск, из-за которого вышли неизвестные, а метрах в пяти от него — дерево, возле которого ее остановили.
Тротуар был удручающе чист. Киоск, заново покрашенный к весне, сверкал свежей зеленью стен.
За три дня оперуполномоченный и участковый облазили все скупочные пункты и комиссионные магазины города, надеясь увидеть среди выставленных вещей горжетку. По словам потерпевшей и ее домработницы, горжетка имела характерные приметы: маленькую зеленую пуговицу, пришитую к подкладке, и петельку из плетеного шелкового шнурка, взятого из полуботинка мужа. Мех на кончике хвоста был белый.
В воскресенье Квашнин полдня ходил по рынку-толпе, куда преступники могли принести горжетку для продажи.
Поиски не имели успеха.
И все же Квашнин и Середа не думали сдаваться. Оба они надеялись, что горжетку еще могут принести в один из скупочных или комиссионных магазинов. В каждом из них Квашнин оставил свой телефон.
В понедельник вечером начальнику милиции звонил муж потерпевшей, видный хозяйственный работник, и справлялся, пойманы ли преступники. Начальник вызвал Квашнина, и тот стоял перед майором, виновато опустив руки и с отвращением слушая собственные оправдания.
Ночью старший лейтенант возвращался домой мимо спящих зданий и, глядя на тени, падающие от голых ветвей на фасады, устало думал, что тем, кто спит за этими стенами, нет никакого дела до того, украли у Струнской горжетку или нет, как нет дела и до того, что ему, Квашнину, необходимо эту горжетку найти. Талая вода звонко и неторопливо падала сквозь прутья решетки на дно глубокого водосточного колодца. Неторопливо текли грустные мысли Квашнина.
Наутро он проснулся свежим. Вчерашней безнадежности не было.
Он упрямо, один за другим, стал обзванивать комиссионные и скупочные магазины.
Долго звонить не пришлось. Заведующий одним из магазинов равнодушным тоном сообщил, что минут пятнадцать назад принял на комиссию чернобурку, сданную мужчиной лет двадцати пяти.
Участковый Середа, молодой длинный парень, работавший в милиции около года, по выражению лица Квашнина понял, что есть новость, а услышав ее, состроил гримасу:
— Мало ли сдают горжеток! Вот если бы сдали именно ту, с зеленой пуговицей и плетеной петелькой, тогда бы другой разговор!..
С тех пор как сержант Середа стал заочником юридического факультета, он усвоил скверную привычку больше сомневаться, чем надеяться на успех, хотя распоряжения продолжал выполнять толково и энергично.
Через несколько минут Квашнин и водитель сидели на мотоцикле с красной окантовкой. Вскоре они остановились в переулке, где располагался магазин. Водитель остался у мотоцикла, Квашнин пошел в комиссионный.
В райотдел старший лейтенант вернулся с ехидной улыбкой на губах:
— Сообщаю вам, сержант Середа, что на подкладке горжетки пришиты пуговица зеленого цвета и петля из шелкового ботиночного шнурка.
— А кончик хвоста?
— Представь, Середа, белый!
Горжетку взяли из магазина и предъявили, с соблюдением необходимых правил, сначала потерпевшей Струнской, а затем — домашней работнице.
Когда Струнская увидела на столе среди двух других горжеток, взятых временно в универмаге под сохранную расписку, свою, она не выразила радости, даже не спросила, когда ей возвратят пропажу.
«Эта фифочка полагает, вероятно, что, придя за своей вещью, делает нам одолжение», — сердито думал оперуполномоченный, составляя протокол опознания.
Домашняя работница, старуха лет шестидесяти пяти, кажется, больше хозяйки обрадовалась тому, что горжетка нашлась. Выяснилось, что это она пришивала к чернобурке пуговицу и петельку.
После того как было установлено, что мех принадлежит Струнской, предстояло самое главное и трудное — задержать и изобличить преступника.
Арестовать его решили в магазине, когда он придет с квитанцией за деньгами.
Продавщицу предупредили, чтобы она ответила мужчине, что вещь продана и что деньги ему будут выданы через пятнадцать — двадцать минут. Этого времени должно было хватить, чтобы работники милиции успели прибыть в магазин.