— Значит, с утра жди атаку, — догадался Горновой и обратился к Зинкевичу: — Так что ли, Семеныч?

— Похоже, — вздохнул майор.

До середины ночи Лунев и другие разведчики докладывали, что к ранее прибывшим колоннам противник подтянул десятка полтора танков и до полка артиллерии, а часа за три до рассвета разведчики начали докладывать, что из районов сосредоточения началось движение небольших колонн на Комарин. Отмечалось выдвижение вражеских колонн и к плацдарму, захваченному соседним полком.

В районе Караваева грохот канонады не прекращался всю ночь.

Батальоны, выставив боевое охранение, зарывались в землю. Каждый воин знал, что в предстоящем бою следует больше всего надеяться на мать-землицу да на друга-товарища. Особенно хорошо эту простую истину усвоили те, кто участвовал в боях на Курской дуге.

Проходя перед рассветом по переднему краю, Горновой натыкался на солдат, засыпавших с лопатой в руках. «Измотались люди. Две ночи без сна», — думал он, чувствуя, как у самого слипались глаза. У последнего окопа услышал выкрики:

«После боя отоспишься! Кто за тебя копать будет? Да не ямка нужна, окоп в полный рост, чтобы вся фигура умещалась. Тогда и смерть не достанет».

Поняв, что солдату делает внушение его непосредственный начальник-сержант, Горновой прошел незаметно сторонкой: «Сами разберутся. Сержант не желает подчиненному лиха».

К себе на НП Горновой возвратился, когда вдали над лесом подслеповато щурилась утренняя заря. Но вскоре-днепровскую пойму затянуло промозглым туманом.

— Что у нас нового? — спросил Горновой у начальника штаба, стоявшего на коленях у радиостанции.

— Пока ничего утешительного. Разведчики подтверждают начало выдвижения противника. Хотел доложить обстановку в дивизию, но бьюсь четыре часа, а они как оглохли. Ни звука.

Подошел майор Чернов.

— Дивизион замаскирован в засаде недалеко от дороги, как приказывали, — доложил майор и поспешил к себе.

— Добро. Тут, скорее всего, пойдут танки.

Появился и Кротов, тяжело опустился на земляной приступок.

— Дыхание перехватило. Спешил. Думаю побывать у Чернова, потолковать с расчетами. Им особо надо внушить, как дорог нам этот пятачок.

— Только сейчас Чернов был здесь. Но почему-то хмурый. Пытался выяснить у него причину — молчит. Загляни в дивизион. Поговори. Пусть все знают: не удержим плацдарм — будет вода в Днепре красной от кровушки людской. А тут еще беда. Связи с дивизией нет.

— Хорошо бы авиацией помогли, если, конечно, будет летная погода, — продолжил мысль командира замполит. — Побегу, пока совсем не рассвело.

День настал, но туман так и не рассеивался. Сырость въедалась в душу. Глядя на Зинкевича, Горновой обратил внимание на выступившие у майора на почерневшем лице багровые пятна, синие пятаки под глазами, подумал: «На пределе человек. Более двух лет изо дня в день нервы натянуты, как струны. Дважды ранен, контужен. Хорошо хоть заикается реже».

Видно, нелетная погода сдерживала и противника. Вытянув свои подразделения на подступы к Комарину, с атакой воздержался. Вел разведку, пытаясь уточнить начертание нашего переднего края. Кое-где вспыхивала пулеметная перестрелка, но тут же обрывалась. И тем не менее напряжение с каждой минутой усиливалось.

Стоя в ячейке на НП, Горновой уточнял задачи артиллеристам, выслушивал доклады командиров батальонов. Принимая доклад полкового врача о том, что медпункт развернут в подвале бывшего молочного завода, увидел рядом с НП сержанта, сопровождавшего немца.

— Откуда появился? — вырвалось у него.

Немец, небритый, с запавшими щеками, мокрый, весь в грязи, щелкнул каблуками и с радостью выкрикнул:

— Рот фронт! Эс лебе геноссе Тельман!

— Сам переполз по болоту. Что-то кричит по-своему, а не понять. Отправил ротный к вам, — доложил сержант.

Горновой почувствовал, как что-то брызнуло свежим лучиком в душу.

— Очень кстати! — вырвалось у него. — Давай Соловья. Где он там?

Появился разведчик, за ним Зинкевич.

— Срочно допроси, — указал Горновой на перебежчика.

Сообщив, что он родился в Гамбурге в 1921 году, где часто видел Тельмана, немец добавил, что в направлении Комарина выдвинут только один их полк, остальные части дивизии получили задачу ликвидировать плацдармы русских где-то южнее. Наступать они не могут из-за нехватки артиллерии, удары авиации невозможны из-за плохой видимости.

Полученные сведения представляли большую ценность, но для полка наиболее важным было то, что Курт — так звали немца — указал, где кончается фланг выдвинутого полка, и был готов проводить в тыл наших разведчиков.