— Хочешь сказать, что как только ты узнал, что это касается рисования, то и слушать об этом не захотел?

Он посмотрел на нее сердито, но ничего не сказал.

Они спорили. Снова. И все-таки было что-то такое домашнее, интимное в их споре. По крайней мере Джессика чувствовала это. Интересно, подумала она, чувствует ли он то же самое?

Очень даже может быть. Но еще более вероятно то, что он считает ее скучной мамочкой, которая носится со своей дочерью, как курица с яйцом. Отчаянная родительница, вцепившаяся в свое дитя, не понимающая, что пришло время отпустить его на волю.

— Марк упоминал мимоходом, что там будут какие-то занятия. Но я пропустил все это мимо ушей. Я понятия не имел, что Люси отправляется вместе с ним.

— Я должна поехать и посмотреть, что это такое, — заявила Джессика наконец. Она расправила листок бумаги и попыталась посчитать в уме, во сколько обойдется ей подобная поездка. В конце концов, это было не так уж важно.

— Я так и думал, что ты это скажешь.

— Прямо телепат какой-то, — пробормотала Джессика.

— Поэтому я попросил мою секретаршу забронировать нам билеты на ближайший рейс. Мы полетим завтра утром.

Джессика вскинула голову и уставилась на него, словно громом пораженная.

— Что ты сделал?..

— У меня завтра деловая встреча за завтраком, но мы встретимся в аэропорту в десять пятнадцать.

— Ну уж нет! Я на такое не согласна! — вспылила Джессика.

— Мы будем там как раз после ленча. С жильем решим на месте.

— Да ты не слушаешь меня! Я не хочу с тобой ехать. Тебя никто не просил.

— Не знаю, как ты можешь помешать мне сесть на самолет, — заметил он спокойно, но взгляд его стал холодным, словно он, увидев ее реакцию, понял, что за ней стояло. — Я чувствую себя немного виноватым из-за того, что Марк втянул твою дочь во все это.

— Что ж, не мучай себя понапрасну, — резко проговорила Джессика.

Энтони поднялся. Разговор был закончен. Каким образом за такое короткое время они с дочерью стали заботой этого человека? Она всегда гордилась своей независимостью, которую теперь, похоже, теряла. Она не хотела, чтобы Энтони Ньюман занимался благотворительностью, оказывая им всякого рода услуги.

— Я только хотела, чтобы ты сообщил мне, где они остановились! — горячо запротестовала Джессика, в то время как он направился к двери. — Я вовсе не хотела, чтобы ты вмешивался. С этого момента я сама могу справиться со всем, мне не нужна помощь.

— Неужели так трудно принять чью-либо помощь?

— У меня не было никаких трудностей до твоего появления! — выпалила она и, ловко обойдя его, преградила ему путь к выходу, скрестив руки и заняв выжидательную позу.

Он посмотрел на нее как-то странно.

— Забавно, но я то же самое могу сказать и про тебя. В моей жизни не было никаких проблем до твоего появления.

Это было совсем не то, что Джессика ожидала услышать, и она с трудом подавила в себе гнев и обиду.

— Увидимся завтра в аэропорту, — сказал он, отодвинув ее в сторону и открывая дверь.

Может быть, увидимся, подумала она рассерженно, а может быть, и нет. Может быть, я просто позвоню и оставлю Люси в покое, что бы она там ни делала. Но Джессика понимала, что этого она не сделает. За столько лет она так привыкла опекать Люси!..

Многие родители только рады были бы отправить девочку-подростка за границу и довольствовались бы редкими звонками, чтобы узнать, как у нее идут дела, но не Джессика. Люси была ее жизнью.

Она ложилась спать с тяжелыми мыслями. Когда-нибудь ей придется ограничить свою непомерную опеку. Рано или поздно она останется одна.

Следующим утром она была в аэропорту. В руках маленький чемоданчик с вещами, книжкой и косметикой. Она не знала, как долго ей придется пробыть в Италии, но рассчитывала, что не больше двух дней. Точно так же она не думала о том, что скажет дочери, когда они встретятся, предпочитая оставить эту проблему на потом.

Энтони не появлялся до тех пор, пока не объявили посадку на самолет, что еще более расстроило Джессику.

— Извини меня, — сказал он, когда они проходили необходимые формальности. — Надо было закончить некоторые дела.

— Не нужно было так себя утруждать.

Было странно не нести ответственности ни за что. Еще более странным было то, что ей это нравилось, несмотря на ужасные обстоятельства.

— Я позвонил Марку вчера вечером, — сообщил он, когда их провожали к местам.