– Леди Элла, я пришел поинтересоваться, пойдешь ли ты за меня. Прости, что я не сделал этого раньше.

Сжатая пружина распрямляется. Дальше диалог катится по наезженной колее. Она:

– Лучше сдохнуть в хаяросских подземельях. Он:

– Ну и дура. Она:

– Иди к Чахи. Он:

– Ути-пути, какие мы гордые. Вот поэтому нас никто и не берет в жены. Только гнусный, пошлый, похотливый, зато богатый до отвращения лорд Рейвен. Последний раз спрашиваю: пойдешь за меня, дурочка ненормальная?

Она:

– Не обзывайся. Он:

– Не буду. Пойдешь за меня? Пожалуйста. Не пожалеешь. Она:

– Пойду. Ты же знаешь, что да.

И громко всхлипывает у него в объятиях. А он, запуская всю пятерню ей в волосы (пошлому, похотливому лорду Рейвену все равно, если кто-то увидит), шепчет удушливо:

– Знаю? Да я и помыслить. Я и надеяться. Святая Лулулла!

Селл Рлф-£смъ, люЛмлл UofoAtSto-

– Хетти? Что ты здесь делаешь?

Это действительно неожиданность. С того самого дня Хетти сторонится старшей сестры. А теперь вот он здесь, в саду лордканцлерской резиденции, и прячет за спиной. букет золотых и розовых циконий? В это время года?

– Ааа, Сола, здравствуй, — парень отводит глаза, словно навестить старшую сестру — это что-то порочное, чего надо стыдиться. — Вот. Я, вроде, пролетал мимо.

Поняв, что циконии за спиной не спрячешь, вытягивает вперед руку. В глаза по-прежнему не смотрит.

– Пролетал мимо с роскошным букетом циконий? И решил меня навестить? Спасибо, Хетти, очень мило с твоей стороны, — Сола делает попытку вынуть букет из застывшей в воздухе руки Хетти, но пальцы его вцепились в мясистые темно-зеленые стебли, будто влитые. — Спасибо, Хетти.

Да что же он так держится за этот букет, словно отними — и у него подкосятся ноги? Сола перестает выдирать цветы из судорожно сжатой ладони брата, отступает назад, делает приглашающий жест:

– Ты войдёшь?

Хетти подпрыгивает на полметра, будто его укусила болотная жаба.

– Нет! Что ты! — на лице его изображается ужас. — Мне же нельзя!

– Тебе? — Сола в недоумении. — Моему брату запрещается навестить меня в этом склепе? И кто же посмел?

– Кто же что? — Хетти отступает еще на шаг к садовой ограде.

– Кто, интересно, может запретить первой, после королевы, леди Аккалабата видеться с братьями. то есть с братом? — поспешно поправляется Сола.

Хетти еще ниже опускает голову, бормочет что-то уже совсем несусветное. Сола не слушает. Еще чего не хватало! Если уж она жена этого мерзостного лорд-канцлера, то будьте добры — она желает пользоваться всеми правами и привилегиями своего положения! Пусть даже и не спит с Дар-Эсилем в одной кровати.

– Вот что, — она берет Хетти за руку и тащит вперед. — Если уж ты в кои-то веки решил навестить меня, то давай сделаем это по-человечески. Я приглашаю тебя на ужин. И не вздумай отказываться.

– Сола! — в голосе Хетти призыв к милосердию. — Ради прекрасной Лулуллы! Мне нельзя у вас ужинать!

Она останавливается и оборачивается так резко, что не будь Хетти даром Халема, он врезался бы ей головой в плечо.

– Ты не понимаешь, Хетти? Или прикидываешься бестолковым? Это мой дом, и я вправе пригласить на ужин кого мне вздумается. Тем более своего пустоголового брата. Топай в столовую и брось упираться. У нас сегодня суп из морской рыбы и тушеная оленина. Пальчики оближешь!

Хетти стоит близко-близко, и Сола вдыхает знакомый запах пота и конской упряжи, оружейной смазки и нагретых летним солнцем густых волос — запах Ко, Элджи, Хетти. Она всегда была самой высокой в семье и всегда была для них старшей: сопливые носы, утыкающиеся ей чуть пониже ключицы, выводили из себя, но сейчас. полжизни отдала бы первая леди Аккалабата за сбивчивое «. Я тебе расскажу, только тебе, ладно? А папе ни-ни! Ты обещаешь? Ты обещаешь? Пообещай!» и напряженные пальцы, вцепляющиеся ей в ладонь, требующие выслушать, пообещать, не рассказывать.

– Сола!

Насколько же больше у него мозолей на пальцах, чем у утонченного дара Эсиля! Заскорузлые подушечки царапают нежную кожу ладоней, но шепот такой же, как в детстве:

– Сола! Ты только обещай никому не рассказывать!

– Разумеется, милый.

Но в этот момент за спиной раздаются шаги — ненавистные, упругие, легкие. Лорд-канцлер Аккалабата собственной персоной. Решил ужинать дома, Чахи забери его черную душу!

– Наследный лорд Дар-Халем!

Хетти мгновенно отлипает от Солы, таращится полсекунды, как слепой крот, на хозяина дома, извиняющеся пятится назад. Лорд Дар-Эсиль безжалостно продолжает: