А оползень все движется.

Слишком далеко, думаю я, он слишком далеко, но быстро приближается. Он собирается добраться до поселения.

Один из домов издает стон и рушится, давая проход потоку грязи.

Следующий.

Земля несется через местечко, раскалывая стены, выбивая стекла, ломая деревья.

А потом достигает реки и останавливается.

Оползень проложил чистую, гладкую красную глино-грязевую дорогу через поселение, запрудив, в конце концов, водный поток. Вода в реке может подняться и затопить ущелье. Даже думая об этом, я замечаю, как остальные врассыпную выбегают из домика и торопливо бегут к тропе.

Я спешу помочь Хантеру с лодкой. Это для нее. Если то, чего она хочет, это Восстание, я помогу ей добраться до него.

Передвижение получается медленным и утомительным; мы поскальзываемся и падаем, и снова поднимаемся. Мы все измазаны грязью к тому моменту, как натыкаемся на пещеру, достаточно просторную, чтобы вместить всех, и заползаем внутрь. Лодка не помещается, и нам приходится оставить ее снаружи на тропе. Я слышу, как дождь барабанит по пластиковой обшивке. У нас не получилось добраться до пещеры с танцующими девочками; а эта оказывается совсем крохотной, забитой камнями и мусором.

Несколько минут никто не может преодолеть усталость и начать разговор. Наши сумки валяются рядом. Пока мы несли их, увязая в грязи, они становились все тяжелее и тяжелее с каждым шагом, и я представляла, как выбрасываю нашу провизию, воду, даже бумаги. Я бросаю взгляд на Инди. В первый раз, когда мы карабкались на плато, я была больна. Она несла мою сумку большую часть пути.

– Спасибо тебе, - благодарю я ее теперь.

– За что? – удивленно, даже настороженно спрашивает она.

– За то, что несла мои вещи вместо меня, когда мы проходили здесь в первый раз, - объясняю я.

Кай поднимает голову и смотрит на меня. Впервые он по-настоящему делает это, со времени нашего столкновения в местечке. Мне так приятно видеть его глаза снова. Во мраке пещеры они кажутся черными.

– Нам нужно поговорить, - произносит Хантер, и он прав. Каждый понимает, но не решается высказать, что все мы в лодку не поместимся. – Как собирается поступить каждый из вас?

– Я собираюсь найти Восстание, - без промедления отвечает Инди.

Элай покачивает головой. Он все еще не определился, и я очень хорошо понимаю, что он чувствует. Мы оба хотим к повстанцам, но Кай не доверяет им. И, не смотря на то, что случилось с картой, я знаю – мы, по-прежнему, оба доверяем Каю.

– Я, как и прежде, намерен разыскать остальных фермеров, - говорит Хантер.

– Ты мог бы оставить нас и уйти, - обращается Инди к Хантеру. – Но ты помогаешь нам. Почему?

– Я разбил пробирки, - отвечает Хантер. – Общество, возможно, не настигло бы вас так быстро, если бы я не сделал этого.

Хотя он всего на несколько лет старше нас, он кажется гораздо мудрее. Может быть, причина в том, что у него был ребенок; может, потому что он жил в таких трудных условиях; а может, он бы все равно оставался таким же, даже в Обществе, с его комфортной жизнью. – Кроме того, - продолжает Хантер, – пока мы несем лодку, вы помогаете нам с рюкзаками. Это в наших интересах, помогать друг другу в пределах Каньона. А потом уже каждый пойдет своей дорогой.

Кай не говорит ничего.

Снаружи дождь продолжает идти, и я задумываюсь над той частью истории, которую он отдал мне в Городке. В ней было сказано: Когда идет дождь, я вспоминаю. Я тоже поклялась помнить. И сейчас воскрешаю в памяти то, как Кай настаивал, чтобы я обменяла стихотворения. Он не предупреждал насчет Теннисона, как будто знал, что он есть у меня, и знал, что он поможет мне обнаружить Восстание. Он оставил выбор – что обменять, и как поступить с тем, что я обнаружу – за мной.

– Что именно ты ненавидишь в Восстании? – тихо спрашиваю у него. Мне не хочется выяснять это при всех; но разве есть у меня выбор? – Я должна решить, куда пойти. Как и Элай. Нам бы очень помогло, если бы ты объяснил, почему так сильно не любишь повстанцев.

Кай опускает взгляд на свои руки, а я тут же вспоминаю еще одну картинку, которую он давал мне, - на ней он был изображен, держа в обеих руках слова: мама и папа. – Они ни разу не пришли и не помогли нам, - произносит он. – С помощью Восстания, любой мятеж заканчивается гибелью для тебя и для людей, которых ты любишь. Любого выжившего бросают на произвол судьбы, превращая в нечто совсем другое.

– Но это Враг убил твоих родных, - возражает Инди. – не повстанцы.

– Я им не доверяю, - отвечает Кай. – Мой отец верил, но я – нет.

– А ты? – интересуется Инди у Хантера.

– Я не совсем уверен, - говорит он. – Это было много лет назад, когда Восстание последний раз побывало в нашем ущелье. – Мы все, даже Кай, наклоняемся ближе, чтобы послушать. – Они рассказали нам, что им удалось проникнуть во все структуры, даже в Центре, и снова попытались убедить нас присоединиться к ним, – Хантер улыбается. – Анна оказалась слишком упрямой. Мы жили своими силами, ради будущих поколений, и она считала, что нам нужно продолжать в том же духе.