Та же комната. Только на столе — вино и фрукты. В комнате — Платова, Алексей, Катя, Безбородько. Жилкин снова поет под гитару.

Жилкин (кончив петь, несколько торжественно). Дорогая Евдокия Васильевна, в день вашего рождения мне хотелось бы вам сказать всего несколько слов. Мы с вами давно знакомы. Много радостей было у нас. Много печалей, но вы всегда были для меня...

Платова. Не надо... (Всем.) Григорий Афанасьевич наш старинный друг. Так ведь, Алеша?

Алексей. Так, мама, так...

Жилкин. В вашем маленьком доме двери всегда открыты для друзей... Потому-то я хотел бы выпить за ваше материнское счастье...

Безбородько. Я имею желание несколько расширить эту прекрасную речь. Можно?

Жилкин. Говорите, прошу вас.

Безбородько. Мое сердце сегодня прописалось в вашем доме, Евдокия Васильевна. Это солдатская прописка. За ваше здоровье.

Платова. Я тоже хочу сказать.

Алексей. Говори, мама, мы ведь рядом с тобой...

Платова. Рядом... Вот ты уже все и сказал... Когда человек один — это страшно. Пусто. А когда рядом друзья — легче. Они поймут тебя, дадут свою руку, скажут слово. Спасибо вам, Григорий Афанасьевич!

Жилкин. Ну что вы?!

Платова. Это так... (Безбородько.) И вам спасибо. Вы сами знаете, за что... Такая дружба, что продолжается десятки лет, до самой смерти... Я бы хотела, чтобы Алексей был похож на вас и на твоего отца, Катя. Я не верю в загробную жизнь, но я верю в жизнь и любовь, которые продолжаются и после смерти! За твое счастье, Катя. За твое счастье, Алеша!

Звонок.

Жилкин. Я открою. (Уходит и возвращается.) Это Николай Петрович. Ну, что я вам говорил!

Входит с цветами и бутылкой шампанского Головоногов.

Головоногов (вкрадчиво). Знаю, знаю, что помешал. Знаю, что незваный гость хуже... званого. Знаю, что у вас день рождения. Позвольте поздравить вас. (Передает цветы и бутылку.) Алексей Михайлович, вы знаете, почему я к вам пришел?

Алексей. Не знаю.

Головоногов. Извиняться. Просить прощения. Вы, наверно, заметили, что я выпил?

Безбородько. Заметили, заметили.

Головоногов. Спасибо. Когда выпью — я человек. Можно мне перед вами раскрыться? Я подписал бумагу, Алексей Михайлович! Подписал! Ой как это трудно — подписать бумагу! Ты ее подпишешь, а она к тебе ночью на постель — шасть. Да к твоему уху: «Ты меня подписал? А если тебе выговор за это? А если снимут?..» Вот тут и проснешься... Ноги в шлепанцы — и по комнате... А вдруг это не тот человек? А вдруг с брачком? Подмочен человек? Руку за бумагой протянешь, а ее нет! Упорхнула... Летает где-то... Читает кто-то! А я подписал, Алексей Михайлович! Я пришел открыто, с цветами, с шампанским. Я вижу, вы добрые люди. А когда люди готовятся к свадьбе — они должны быть особенно добрыми, и они должны делать людям добро... Сделайте мне добро!

Безбородько. А вы потом опять?

Головоногов. Ни-ни... (Крестится.) Позвоните товарищу Трошину! Скажите, что был Головоногов. Извинился. Позвоните, Алексей Михайлович! Забудьте все! Я ведь о вас давал самые положительные характеристики!

Безбородько. А вы сами когда-нибудь получали свою характеристику?

Головоногов. Многократно.

Безбородько. И какие они были?

Головоногов. Положительные. Положительные.

Безбородько. А может, вы желаете получить еще одну характеристику?

Головоногов. Но меня же никуда не выдвигают.

Безбородько. А на случай выдвижения.

Головоногов. Желал бы, желал, но чтоб только положительную.

Безбородько. Я лично дал бы вам положительную, причем самую такую, какой вы еще в жизни не получали.

Головоногов. Так вы же не официальное лицо.

Безбородько. Я вполне официальное лицо. Посмотрите, чем я не официальное лицо?

Головоногов. Вас куда-нибудь выдвинули?

Безбородько. Выдвинули, и очень давно... В люди выдвинули. Я б вам лучшие слова написал... Сбрехал бы один раз в жизни. Но при одном условии.

Головоногов. При каком?

Безбородько. При одном условии. Отлучить вас от людей...

Головоногов. То есть как?

Безбородько. Отобрать у вас всего один предмет.

Головоногов. Какой предмет?