Однако присяжные, несмотря на все протесты со стороны родных и других сторонников Аманды, несмотря на обвинения в том, что даже само заключение Аманды под стражу – это пародия на правосудие, не приняли во внимание эти сомнительные, по их мнению, доводы. Они предпочли поверить аргументам обвинения, результатам анализа ДНК и характеристике, которую дал Аманде Миньини, назвав ее «самовлюбленной, легковозбудимой, агрессивной, склонной нарушать нормы общественного поведения и доминировать… талантливой и расчетливой лгуньей». Также сообщали, что Миньини называл ее «Люциферина», или «дьяволица», что, разумеется, нисколько не обрадовало ее сторонников.

В один момент все надежды представителей Аманды на семизначную сумму контрактов со средствами массовой информации развеялись от одного слова «виновна». И Аманда вновь вернулась в тюрьму, пока что в отдельную камеру, где охранники наблюдают за ней каждые пятнадцать минут, чтобы она не совершила самоубийство. Девять месяцев одиночного заключения, конечно, закончатся. И стоит ожидать, что ее ждет теплый прием со стороны других заключенных, которые уже встретили ее теплым молоком и пожеланиями удачи после оглашения приговора. Но несмотря на такое радушие, в тюрьме она, как сообщалось, долго плакала.

«Аманда долго плакала, перед тем как лечь спать, – сообщил сотрудник тюрьмы. – Соллечито находится в мужском отделении, он гораздо спокойнее и не плачет».

Во время своего первого интервью после оглашения приговора Рафаэль Соллечито охарактеризовал Аманду как «милую» и неспособную убить. Его интервью было опубликовано в Il Messaggero.

«Аманда дорога мне, хотя мы недолго были вместе. Но в то же время она – это кошмар наяву. Мы оба оказались в ужасной ситуации. Я не люблю Аманду, но она мне близка, она мой товарищ по несчастью. Аманда не способна никого убить. Это невозможно, это просто абсурд. Она такая милая девушка».

Рафаэля перевели из тюрьмы Капанне в другую тюрьму, в 70 милях к северу от Рима, в отделение для сексуальных насильников. Там он много времени проводит за молитвами.

«Меня поддерживает вера, – сказал он. – Я все время молюсь падре Пио. Я всегда искренне верил, для меня это не откровение последних ужасных месяцев. Это то, что было со мной всегда. Если бы не вера, я давно бы покончил со всем этим».

Он утверждает, что не имеет ни малейшего представления о том, кто убил Мередит, но сказал, что его адвокаты недавно сообщили ему, что Гуэде признали виновным.

«Они доказали это в суде. Я им верю, и ничего больше сказать не могу, потому что ничего не знаю».

Он сказал, что на протяжении всего следствия и процесса он был уверен, что его освободят.

«Я был уверен, что вынесение приговора положит конец моим злоключениям, но этого не случилось. Когда зачитали приговор, я не понимал, что происходит. И до сих пор не понимаю. Это кажется мне невероятным, и я до сих пор не понимаю, почему меня осудили. Тяжелее всего было, когда один свидетель сказал, что видел меня 30 октября с Руди, Мередит и Амандой».

Его адвокат Лука Маори сказал, что обеспокоен состоянием здоровья Рафаэля после оглашения приговора.

«Он очень страдает, и я рассматриваю возможность перевода его в другое заведение по медицинским показаниям, – сообщил Маори. – Он невиновен в убийстве Мередит – и не понимает, почему оказался за решеткой. Когда я встретился с ним после оглашения приговора, он был в ступоре и постоянно спрашивал: „Почему я еще здесь?“».

Маори сказал, что Рафаэль продолжает обучение на «виртуальных курсах» Веронского университета и подготовка к обжалованию приговора уже началась. Маори уверен, что апелляция будет рассмотрена и его клиента освободят.

На основании высказываний адвокатов Аманды и Рафаэля можно прийти к выводу, что их апелляции сосредоточатся на нескольких ключевых вопросах, включая образцы ДНК Аманды на рукояти ножа и образцы ДНК Мередит на лезвии. Они настаивают на том, что ДНК Аманды попала на рукоять ножа, когда она готовила пищу (о чем они постоянно заявляли суду), и нельзя быть уверенным в стопроцентном соответствии других образцов ДНК. Те из них, что были отождествлены с ДНК Мередит, могли бы принадлежать половине населения Италии.

В ходе обжалования приговора вновь будет поднят вопрос о предполагаемом орудии преступления. Обвинение признало, что раны на теле Мередит могли быть нанесены кухонным ножом, обнаруженным в квартире Рафаэля, но адвокаты по-прежнему утверждают, что он не соответствует кровавому отпечатку на простыне Мередит. Они также утверждают, что он не соответствует двум из трех ран на шее жертвы. Вызывает сомнение и то, как именно этот нож был выбран в качестве улики: полицейские выбрали его из нескольких ножей на кухне Рафаэля потому, что он выглядел особенно чистым. Утверждается, что чистота ножа, а также наличие запаха хлорки подтолкнуло к интуитивному решению выбрать именно этот нож, поскольку, как заявляли полицейские, он показался им подозрительным. Но его проверили на наличие крови, и никаких ее следов обнаружено не было. Если ДНК Мередит, якобы обнаруженная на лезвии, попала туда не с кровью, то она вполне могла попасть туда в результате загрязнения в лаборатории, как утверждают ряд специалистов по анализу ДНК, в том числе и из США.