Она нагнулась, уронила мокрые волосы и закутала их в полотенце. Халат на ней был тоже белый. Сам я лежал на белых шелковых простынях в белой комнате на белой кровати, под которой лежал белый пушистый ковер с пушистыми белыми тапками. Я чуть не слеп от обилия белого, и мне это нравилось: белая полоса моей жизни рисовалась в то утро сплошным белым цветом.

– Вставай, – сказала Наталья. – Поедешь со мной по делам. Сначала мы сделаем шопинг. Мне надо купить подарок на юбилей, а тебе не мешает прибарахлиться. Вечером наш выход в свет. Вкусишь сливки московского общества.

– Такие же отражения глянца, как ты?

– Поярче и побогаче. Большинству я по пояс.

– А меня не затопчут?

Она усмехнулась:

– Скорее на части порвут. Будь осторожен, не то приревную.

– Тогда возвращай пистолет.

– Ни за что. Это мой сувенир. Память о ночи с самим Дон Жуаном.

– Рыться в карманах моих тебе не было стыдно?

– С каких пор карманы чужого костюма твои? Мне было нужно проверить. Вдруг ты все врешь?

– А зачем ты палила по звездам с балкона?

– Всегда мечтала кого-нибудь там подстрелить. И потом, мне было так хорошо, как давно уже не было.

– А соседей ты не боишься?

– Я не боюсь ничего. Тот, кто моргает соседям из ящика, может позволить себе наплевать им в глазок. Телевидение – страшная сила. Лучший способ пройти фейсконтроль – засветиться на первом канале. Кое-кому пришлось перед тем накропать скандальный бестселлер, а чтобы роман продавался бойчее, придумать себе псевдоним.

– “Жанна Клопрот-Мирон”?

– Чистый расчет: подписаться Натальей Мироновной Клоповой было бы смерти подобно. Жанна – куда сексуальнее, особенно если добавить какой-нибудь “рот”. Такой, знаешь, легкий впрыск развратных немецких кровей с чуть заметным армейским душком – поди разберись, фельдмаршальским или фельдфебельским. Хоть иностранцев у нас ненавидят, каждый мечтает на них походить. Сегодня на рауте ты убедишься: стоит русскому разбогатеть, как он лезет из кожи вон, лишь бы вылезти из своей русской кожи… Я придумала имя, а журналюги его подхватили и снабдили легендой про моих предков-швабов, основавших в Москве немецкую слободу. Я к этому бреду была не причастна, но тиражировать бред не препятствовала. В интервью честно все отрицала, хотя и не слишком упорствовала, отчего меня пуще зауважали. А я пела эстетскую песню про то, что важна только книга, ну и как ее принимает читатель. А он принимал еще как! За полгода столица по собственной воле превратилась в доходный “клоповник”. Так никому не известная Клопова стала довольно богатой гражданкой… Полагаю, тебе подойдет на сегодня “Армани”. Пристрастия к черному я не питаю, но он добавляет таинственности. Менять тебе имя не стоит. Дон Иван звучит интригующе, для дебюта – самое то. Притворишься испанцем, накрутишь акцент, и подвоха не заподозрят. На вопросы, чем занимаешься, отвечай только правду: ты здесь недавно, работаешь на меня. В подробности не вдавайся. Все и так все поймут. Половина лопнет от зависти. Схватка мне за тебя предстоит, Дон, нешуточная. Долго я тебя, разумеется, не удержу: найдутся охотницы покруче и помоложе. Но пока ты со мной, ты, в общем, свободен. Хочу, чтобы знал.

– А представь, что я не торгую свободой?

– Вот это разумно. Когда не торгуешь, аппетит покупателей распаляется, поднимая цену до небес. Правда, тут есть и опасность: устоишь – кошельки не простят. Выбирай, может, тебе и не стоит ехать сегодня со мной на банкет?

– Может быть.

– Ничего и не может! Посмотри на себя. Ты же маятник, который так сильно швырнуло назад, что теперь он несется вперед до новой критической точки.

– Без документов меня расшибет.

– Не волнуйся. Высший свет, как и низший, обходится без казенных бумаг. По крайней мере на входе. А на выходе ксива уже не спасает. Если вычеркнут раз – обратно не впишут. Отсюда и драйв. Ты, кстати, экстази жрешь? А я балуюсь изредка. Под настроение могу и нюхнуть. Время от времени заряжаю себе батарейки… Кстати, там будет Клара. С нею поосторожней. Она лесбиянка.

– С какой стати тогда ее остерегаться?

– А с такой, что мы с Кларой любовницы. Она меня приревнует.

– Так ты же…

– Обычная бисексуалка. Угождаю и вашим, и нашим. Тем самым угождаю подчас и себе. Чем больше я знаю бабья и мужчин, тем больше я их презираю. Чередую презрение к одним с отвращением к другим, а чтобы не впасть в депрессуху, чередую их с помощью секса. Надеюсь, ты понял. А если не понял, поймешь. А не поймешь – наплевать, потому что пока мы с тобой, я не нуждаюсь ни в ком… Продуктивный у нас разговор получился! Предлагаю его не затягивать. Исповедь – самый затратный и непредсказуемый жанр… А почему это ты прикрываешь руками причинное место? Стеснение в Москве – дурной тон. Отвыкай, если не хочешь прослыть неотесанным провинциалом. Представь, что идешь в темноте под плащом. Вот так. Дай теперь полюбуюсь. Ну что тут сказать? Повелитель девиц Аполлон после курса оздоровительного голодания. Только кудрей поменьше. Зато кое-что явно побольше.

Среди хищниц Москвы Жанна была вожаком. Доказав это ближе к обеду, она повезла меня стричься в салон красоты, где поручила заботам ворчливого гномика Миши. Тот усадил меня в кресло, вскарабкался на табурет и зафыркал.

– Кто ж тебя так обкорнал? Это что за прическа? Откуда? – визгливо выпытывал он, дергая за неказистые пряди.

– Из Мадрида, – сказала Наталья. – “Бомж-алле”, хит сезона. Обстригают портняжными ножницами и завивают на смеси экстрактов экологической грязи.

Миша занервничал:

– Тебя еще больше обгрызть или нарисовать на башке человека?

– Рисуй человека. Только без перьев. Равняй вдохновение на шрам.

– Могу настрогать по вискам перламутр.

– Перламутра не надо. Просто доверься природе.

– Желаешь совсем без фантазий?

– Представь себе, будто он – это он, а потом извлеки его из него – вот и все.

Миша с заданием справился. Принимая готовый продукт, Наталья его похвалила:

– Малыш, ты кудесник. Коли ночью его украдут, я привяжу тебя шеей к столбу, а ножонками к бамперу. Буду тянуть до тех пор, пока ты не вырастешь в дылду.

Миша расплылся в улыбке:

– А потом эта дылда вас всех отдолдонит.

– Тоже бисексуал? – спросил я Наталью.

– Кто ж его пробовал! По мне – так бессексуал…

Покончив и с шопингом, мы вернулись домой, приняли душ, переоделись в обновки и, заскочив в цветочный на “Баррикадной”, поехали на прием. Жанна спешила. Едва мы покинули очертания города, она наподдала газу и сбросила скорость только на въезде в какой-то элитный поселок, где наш “фольксваген” уперся в шлагбаум. Мы подождали, пока охранник сверит номер машины со списком гостей.