А затем Трой вернулся в свое тело так же быстро, как и вышел из него. Он медленно приходил в себя и в омерзении стал сползать по кушетке. Он в жизни не чувствовал такого отвращения и подавленности. Даже в те годы, когда над ним издевался отец или избивали одноклассники, даже когда сосед жестоко изнасиловал его, Трой не чувствовал такой ненависти к самому себе. Даже когда он вспоминал всех тех незнакомых людей, которые отвечали на его ухаживания. И вот он здесь, умоляет о сексе. Грубо. Настойчиво. Ему захотелось умереть.

Именно тогда он решился на самоубийство. Но перед смертью он хотел как можно больше секса. Испытывая слепой стыд и омерзение, он вышел из секс-клуба, чтобы пуститься в загул, который должен был стать последним в его жизни. Следующие три дня он бродил по улицам, прочесывал парки и общественные зоны отдыха и занимался сексом со всяким, кто оказывался не против. Три дня, полные отчаяния, стыда, страха и пагубной страсти – страсти, которая никогда его не отпустит и не даст успокоиться.

На третий день, истощенный и совершенно опустошенный, он пропадал на улицах города в поисках очередного сексуального партнера, помня о своем решении свести счеты с жизнью.

Он шел быстро и, даже несмотря на промозглый холод, ощущал лихорадочный жар. Из какого-то разговора Трой вспомнил, что для того, чтобы умереть, нужно просто запить алкоголем большую дозу снотворного. Он заскочил в магазинчик, торгующий ликером, и купил бутылку «Кайлуа». На выходе их магазина его взгляд зацепился за вывеску на другой стороне дороги.

«Центр геев и лесбиянок.

Открыто 365 дней в году. Добро пожаловать».

Трой внезапно почувствовал непреодолимое желание зайти внутрь, хотя и не мог понять или объяснить это. Его словно что-то подстегивало заглянуть туда. Он засунул бутылку в рюкзак и перешел улицу.

Девушка на стойке ресепшн сразу сообщила ему: «Единственное собрание, которое проходит сегодня, – это анонимное собрание страдающих сексуальной одержимостью». Трой хотел развернуться и уйти, но что-то остановило его. «Как туда пройти?» – спросил он робко.

«Вперед по коридору, первая дверь направо».

Следуя ее указаниям, он очутился в маленькой комнатке и присел недалеко от выхода. Его ладони вспотели. Он нервничал. Трой ощущал, как рюкзак оттягивает бутылка «Кайлуа». Это служило напоминанием о принятом им решении, но прямо сейчас, перед тем как он вернется в свою квартиру и все закончится, он просто хотел поговорить с кем-нибудь, неважно с кем.

«Меня зовут Джейн, и я сексуальная наркоманка, – говорила молодая женщина, стоя в центре комнаты. – Сегодня я пришла сюда, потому что в праздники моя одержимость проявляется особенно сильно». Она казалась испуганной.

В ходе вечера, слушая одну историю за другой, Трой понял, в чем он давно боялся себе признаться, хотя знал, что так и есть. Он тоже одержим. Это было непросто признать. К концу собрания Трой твердо решил, что не может больше жить в постоянном ужасе и омерзении. Он должен был измениться или умереть. Другого выхода он не видел.

Он видел безумство на лице того Троя, который сидел на замызганной кушетке и униженно просил физической близости; чувствовал холодное одиночество пустой квартиры в свой рождественский день рождения; нес в себе память о полном боли детстве, в котором отчаяние его матери стало его собственной безысходностью. Сейчас в нем зародилась мысль. Быть может, я могу все изменить. Возможно, надежда еще есть. Он огляделся и сказал себе: Эти люди живут. У них такая же беда, как и у меня, но они, по крайней мере, стараются делать что-то, чтобы исцелить эту боль. Трой почувствовал крошечную искорку жизни где-то глубоко в груди.

Трой вернулся в квартиру. Он не стал пить «Кайлуа». Не стал пытаться покончить с собой. Вместо этого он сел и стал размышлять над событиями последних трех дней, пытаясь разложить все по полочкам.

На следующее утро, скорее по привычке, чем по собственному желанию, он поднялся, оделся, сел в метро и поехал на работу. Он заметил свободное место в вагоне и направился туда, чтобы сесть. Но оказалось, что там, растянувшись на два места, спал какой-то бродяга. Первой реакцией Троя были раздражение и злость. Он ведь просто хотел сесть и отдохнуть. Почему этот человек считает, что может занять два места?

Трой осмотрелся, больше мест не было. «Почему, помимо всего остального, я должен терпеть еще и это? – спрашивал он подавленно. – Почему мне так тяжело?»

Бог любит и этого человека тоже, возник в его голове ответ. Его словно ударило молнией. А ты счастливчик.

Трой едва не начал оглядываться, но понял, что никого не увидит: голос шел из его собственного сердца. Да, он был одинок и потерян, жизнь опротивела ему, но, по крайней мере, он был сыт, а ночью спал в чистой постели в доме, который мог назвать своим. И что еще важнее, Бог подарил ему надежду. Он указал Трою на настоящую проблему и привел его прямиком к 12-шаговой программе.