Более того, это сочинение не было написано Ноксом в порыве гнева. Оно имеет некоторую предысторию. Прежде чем написать его, Нокс неоднократно пытался найти у Кальвина, Букера и других реформаторов ответы на вопросы, возникавшие у него в связи с существовавшей тиранией женщин. Но никто не смог дать ему удовлетворительного ответа. Кальвин к тому времени уже принимал участие в казни еретика (Мишеля Серветуса) и поэтому немногое мог сказать в их оправдание. Он заявил Ноксу, что правящая женщина является нарушением установленного Богом порядка, результатом грехопадения человека. Правление королевы над мужчинами было установлено в виде рабства, как наказания за грех. Кальвин сказал также, что королевы могут быть "заботливыми матерями церкви", такую роль они и должны выполнять. Затем он предостерег Нокса не трогать то, что явно является Божьим провидением.49

Естественно, такой ответ не мог удовлетворить Нокса. Если королева являлась "матерью церкви", он не понимал, почему протестанты должны позволять ей убивать себя и разрушать плоды своей работы. Неспособный найти в Слове Божьем успокоение своему гневу, Нокс взял решение вопроса в свои руки, не сказав об этом Кальвину. С уверенностью, что он является орудием Божьим, Нокс принялся детализировать свои убеждения.

В "Первом трубном зове "утверждалось, что женское правление королевством противоречило не только Божьему Закону, но и закону природы. Когда мужчина подчиняется женской власти, он делал то, чего не делало ни одно из сотворенных Богом живых существ, поскольку ни один самец не подчинялся самке. На этом Нокс не остановился и привел целый ряд достойных внимания фактов, доказывающих его утверждение о том, что женщина не должна быть правительницей; главный из них заключался в том, что правитель должен вести свою армию в бой. Прежде всего, сочинение Нокса было направлено против жестокости Кровавой Мэри и являлось призывом к британцам восстать и сбросить ее режим.

Используя в качестве иллюстрации утверждение апостола Павла о том, что мужчина должен быть главой женщины, Нокс дал волю своему воображению. Называя тело, о котором писал Павел, но с женщиной в роли головы, чудовищем, Нокс пишет: "...кто из вас не назвал бы чудовищным тело, у которого не было бы головы, но глаза находились бы на руках, язык и рот - на животе, а уши - на ногах".50

В отношении женщин Нокс говорил следующее: "Природа, я говорю, создала их слабыми, хрупкими, нетерпеливыми, слабохарактерными и глупыми; а жизнь показала их непостоянными, изменчивыми, жестокими и лишенными способности советоваться и управлять".51 Я считаю, что Нокс был излишне резок в некоторых характеристиках, даваемых в адрес женщин, однако мы должны рассматривать их здесь как его оружие в борьбе с Кровавой Мэри.

Нокс выражал свое восхищение величием английского народа, а затем недоумевал: как англичане оказались под властью такой злобной правительницы. Свое сочинение он завершил предупреждением в адрес Кровавой Мэри:

"Проклятая английская Иезавель, вместе со всеми этими отвратительными и мерзкими папистами, не хвастайся и не хвались, что они триумфально победили... всех, кто выступал против них или против их судов. Я не боюсь сказать, что день мести, который обрушится на ужасное чудовище, английскую Иезавель, уже определен на Небесах. Пускай же все люди знают - первая труба уже прозвучала".52

Закончив свое сочинение, Нокс решил показать его Кальвину. Он считал написанное слишком вдохновенным и важным, поэтому оно не должно пылиться на полке. Удивительно, но без ведома Кальвина Ноксу удалось напечатать в Женеве свою книгу. Автор не указал ни своего имени, ни имени издателя. В тайне книги были упакованы в ящики и отправлены в Англию.

Затратив столько усилий на создание книги и будучи удовлетворенным оттого, что в ней он написал все, что так долго хотел высказать лично, автор, надо полагать, присел и улыбнулся. Ему нравилось быть противоречивым. Пассивность британцев совершенно измотала его нервы, и он хотел подтолкнуть их к решительным действиям. Глядя из окна на горы, окружающие Женеву, Нокс, вероятно, представлял себе, как стрелы его гнева летят в сторону Англии.

Прошло несколько месяцев, и, как и ожидал Нокс, "Первый трубный зов "вызвал волнение среди всех слоев населения - даже среди протестантов. Английские протестанты в Женеве рассказали Кальвину о появившейся книге, и тот был вне себя от ярости. "Первый трубный зов "был объявлен запрещенной книгой, и в соответствии с королевским указом каждый, у кого она была обнаружена, подвергался смертной казни. Вскоре после того как сочинение Нокса достигло берегов Британии, Кровавая Мэри умерла, и на трон взошла ее сестра, протестантка Елизавета I.

Нокс не мог больше сохранять анонимность. Летом 1558 года он написал несколько других памфлетов, в которых заявлял о своем авторстве "Первого трубного зова". Эти памфлеты стали протестом, адресованным шотландским епископам, которые публично сожгли изображение Нокса и осудили реформатора в его отсутствие. Один из памфлетов он написал шотландской знати, другой - простому народу, и еще один - регентше Мэри, каждый из которых Нокс подписал своим именем.

Обращаясь к регентше Мэри, Нокс сообщил ей, что знает о том, что его предыдущее письмо она назвала "пасквилем". После этого он прямо заявил ей:

"Мой долг перед Богом (Который приказал мне не льстить никому на этой земле) вынуждает меня сказать, что, поскольку вы не прислушиваетесь к посылаемым вам Божьим предупреждениям, а ваши кардиналы смеются над пасквилями, Он скоро пришлет к вам вестников, над которыми вы уже не сможете так подшутить".53

Обращаясь к знати, Нокс заявил, что не ожидал такой пассивности в защите протестантов; он выражал надежду, что эти "идолопоклонники", католики, будут преданы смерти. В следующем отрывке Нокс сравнивал шотландскую знать с британским народом: