Кальвин покупал книги классиков и, как только у него выдавалась свободная минута, читал Платона и Аристотеля. Его жажда по философии была настолько велика, что ее не могли утолить занятия политическими и гуманитарными науками.

Кальвин постоянно находился в поиске чего-нибудь, что могло бы утолить его интеллектуальную жажду и избавить от недовольства своим статус-кво. Многие из студентов-юристов решили перевестись в коллеж, находившийся в городе Бурж. Сама сестра короля назначила в тот коллеж радикального учителя- итальянца для преподавания римского права, и все однокурсники Кальвина просто с ума сходили от представившейся им возможности научиться чему-нибудь от него. Увидев, что Орлеан покидают лучшие из его однокурсников, а также услышав их аргументы, Кальвин вскоре и сам присоединился к ним. В конце 1529 года он стал студентом коллежа в Бурже.

Несмотря на то, что Кальвин был полностью погружен в свою собственную работу, тень лютеранства неизменно следовала за ним. И это при том, что если бы в то время какой-ни- будь сторонник этого учения был пойман, ему пришлось бы предстать перед церковным судом, и в случае признания сторонника учения виновным его, с молчаливого согласия светского правительства, сожгли бы на костре, линчевали или обезглавили. Такое достаточно часто происходило в Париже, и, хотя казалось, что в жизни Кальвина хватало и других беспокойств, он тем не менее знал о каждом вынесенном приговоре. Также он знал и о быстрорастущем протестантском движении — как реформаторов, так и лютеран.

Прежде чем я продолжу, мне хотелось бы объяснить вам разницу между лютеранами и реформаторами, которые являлись двумя ветвями протестантизма.

Реформаторская теология (то есть Новый Завет, благодать, вера и т. д.) циркулировала в народе еще задолго до появления на сцене Мартина Лютера, однако именно он выдвинул ее на передний план. Своими "Девяноста пятью тезисами "Лютер отделил реформаторскую теологию от католической, а католическая церковь, в свою очередь, стала называть каждого человека, ассоциировавшего себя с этими истинами, протестантом.

Поскольку учение Лютера несколько отличалось от учения реформаторов, преимущественно в отношении причастия, лютеранство стало отдельным сегментом реформаторской протестантской теологии. Многие протестанты не называли себя лютеранами, потому что их вера несколько отличалась от веры Лютера. Ульрих Цвингли, великий швейцарский реформатор, считал, что он проповедовал истинное реформаторское Евангелие задолго до того, как на сцене появился Лютер, поэтому негодовал, когда его называли лютеранином, как будто лютеранство было единственной ветвью протестантизма. В то время существовало много учений, претендовавших называться протестантскими; точно такую же ситуацию мы видим и сегодня. В этой главе, если не будет необходимости пояснения, я буду называть протестантами и лютеран и реформаторов.

Итак, поскольку Кальвин очень любил размышлять, он часто обсуждал с другими студентами стремления и основные идеи лютеран и реформаторов. Одно из наиболее известных сжиганий еретиков произошло в Бурже как раз вскоре после приезда туда Кальвина. Один из последователей Лютера, часто проникавший во Францию с книгами своего учителя, был в конце концов схвачен церковными властями. Они сожгли этого человека на костре, но, несмотря на это, не смогли остановить стремительного распространения идей Лютера по всей Франции.

Коллеж в Бурже разочаровал Кальвина. Он был поклонником консерватора Этоиля, а новый итальянский преподаватель, приглашенный сестрой короля, в открытую того осуждал. Кальвин заключил, что итальянец был напыщенным, самодовольным и непочтительным человеком. На самом деле, Кальвин настолько презирал напыщенность этого преподавателя, что ему была ненавистна сама мысль о том, что он вынужден присутствовать на его занятиях.

Самое первое из написанных Кальвином предисловий к книге родилось как раз таки из его отвращения к итальянцу. Один из однокурсников будущего реформатора написал книгу в защиту Этоиля, и Кальвину была предоставлена честь написать к ней предисловие. Слова Кальвина, посвященные своему любимому учителю, были подобны удару в лицо прославленному итальянскому преподавателю: "...ибо с его [Этоиля] пониманием, компетенцией и знаниями в области права не может сравниться ни один из современников".6

Уже в молодом возрасте Кальвин наглядно продемонстрировал, что он не из тех, кто молча отходит в сторону при возникающих противоречиях, если это касается защиты истины.

Вскоре после публикации книги с его предисловием Жан вынужден был отправиться в Нойон, поскольку ему сообщили, что отец находится при смерти. Когда Жерар скончался, Кальвин был рядом. Как ни странно, но о смерти отца он всегда говорил с каким-то безразличием. Возможно, Кальвин затаил на отца обиду из-за того, что тот приказал ему сменить профессию.

Похоронив отца и передав управление имением в руки своего брата Шарля, Жан Кальвин, взяв каникулы в коллеже, остаток лета и осень провел в Париже, где посещал лекции по греческому языку и ивриту. Сейчас он мог уже самостоятельно выбирать свою будущую профессию. Несмотря на то, что Кальвин не собирался становиться юристом, он решил закончить свое образование. В Париже оставаться было опасно, поскольку там свирепствовала чума, но Кальвин был не из тех, кто оставляет незавершенными свои дела. Он неохотно вернулся в Орлеан, где в 1532 году получил степень доктора юриспруденции.