Валерка опять соскочил на пол.

Рэмка, а что я ей скажу?

Девчонки испугался! Да я ей хоть что скажу. Хочешь?

Я сам, ты всё испортишь.

Первым перед Катей предстал Рэмка. Он оглядел её исподлобья, сказал:

Стой! и поддал ногой кусок кирпичины, забил его в лунку под водосточной трубой.

Валерка вышел из-за его спины. От волнения он закатал рукава.

Катя попятилась.

Рэмка по привычке ухватил её за косу.

Стой, тебе сказано.

Валерка начал разговор:

Катька Он хрюкнул от волнения, побагровел. Катька

Девочка подняла на него синие испуганные глаза, всхлипнула:

Я же вам ничего плохого и бросилась наутёк, оставив в Рэмкином кулаке белый шёлковый бант.

Это всё ты! прошипел Валерка, надвигаясь на товарища. Это ты её напугал. Отдавай сюда бант!..

На, подавись. Рэмка швырнул ему свой трофей.

Родители бывают разные. Одни отнесутся к потере банта спокойно, другие поднимут шум и гвалт на весь дом. Которые из них лучше, судить детям, когда дети вырастут.

Рэмка и Валерка сидели в ванной. А в комнате сидела Катина мама. Что она говорила Валеркиным родителям, мальчишки не слышали.

Лишь когда Катина мама уходила, до них отчётливо донеслась её фраза:

Имейте в виду, это всё улица. Вы ещё будете проливать горькие слёзы.

Валерка выкрутил лампочку в ванной. Он поступил осмотрительно, потому что в коридоре раздались шаги отца, затем послышался стук в дверь.

Валерий, открой.

Не могу, сказал Валерка, мы карточки печатаем.

Хорошо, сказал отец с многозначительной интонацией. Когда кончишь печатать, зайди ко мне.

Хорошо, откликнулся Валерка.

Рэмка молчал чего ж тут хорошего. И ещё не известно, в какую квартиру пошла Катина мама в свою или в Рэмкину.

Что будем делать? прошептал Валерка, наклоняясь к его уху.

Терпеть. Тебя первый раз дерут, что ли?

Да я не о том. Валерка сдержанно засопел. Я спрашиваю: что теперь с Катей делать? Теперь она к нам и близко не подойдёт. Давай знаешь что? Давай напишем ей письмо. Ты стихи умеешь сочинять?

Ещё чего? Тебе нужно, сам и сочиняй. Ты влюблённый.

Валерка покорно уселся на край ванны, закатил глаза и зашевелил губами.

Надо же, усмехнулся про себя Рэмка. Я бы ей написал, я бы сочинил: Повернись пять раз винтом, подавись своим бантом!

Рэмка засмеялся.

Валерка поёрзал на ванне.

Перестань, с мысли сбиваешь. Он ещё больше закатил глаза. Наконец сказал: Вот. Слушай.

Валерка снова наклонился к Рэмкиному уху.

Это только начало. Самое главное будет дальше.

Рэмка фыркнул.

Я ей так поклонюсь, что все банты растеряет. Сам можешь кланяться, а меня не припутывай! И вообще стихи твой барахло.

Ты и таких не можешь, обиделся Валерка. Я классик, что ли?

Не классик, так и не берись.

Валерка вспылил. Он вскочил с ванны и закричал:

Ты виноват, ты! Ты Катьку за косу схватил

Так, значит, прошипел Рэмка. Ну и ладно, ну и катись к своей Катерине и кланяйся ей в ножки!

Рэмка в сердцах хлопнул дверью и ушёл домой.

Рэмка дал себе слово ни за что не подходить к Валерке первым, не искать примирения, не здороваться даже. Ему казалось, будто отняли у него что-то важное и ценное и отдали другому.

Рэмка сидел на барабане с бронированным кабелем и старался отколупнуть кусочек изоляции. Электрики тянули кабель к исследовательскому институту, а может быть, к новой станции метро; может, к строительству кинотеатра с круговой панорамой. Куда никто из ребят толком не знал. Кабель был обвит толстой стальной лентой, а сверху покрыт смолой.

Проколупаю дырочку, тогда Валерка сам ко мне подойдёт и прощения попросит, думал Рэмка, хоть и знал отлично, что кабель не расковырять даже ножом.

Задумает мальчишка: Если увижу, как падает звезда, будет мне удача.

А звёзд на небе много. И вдруг одна задрожит, замигает и покатится вниз, прямо в мальчишкину шапку.

Нужно только очень хотеть.

Дружили они с первого класса, сказав за сараями клятву: Небо, земля и честь. Хук.

Последнее слово значило по-индейски, что сказано всё и к сказанному добавить нечего.