Сердце бешено забилось. Очень знакомые слова доносились до моих ушей. Их не перепутаешь ни с чем. И если последняя фраза...

– Марк, я тебя...

Я не осознавая что делаю, стремительным движением приложил палец руки к мягким губам голубоглазой красавицы, не дав закончить фразу.

– Пожалуйста, не говори ничего, - дрожащим голосом прошептал я.
– Не надо. Не хочу, чтобы ты потом жалела о сказанном, как и не хочу, чтобы страдала. Поверь, это ничего хорошего не приносит. Я совсем не тот, кем меня все видят. Прости, если сможешь, но ...

Все оборвалось. Стало очень плохо и мутно. Будто опьяненный горячительным напитком, я соскочил на пол и почувствовал, что ноги стали ватными и с трудом меня слушаются. Понимая, что уже и так наговорил много лишнего, ничего не оставалось, как совершить еще один глупый поступок и покинуть это место прямо сейчас. Да, вот так - позорно и со стыдом в душе, но это будет лишь на благо. Пускай мы оба это и не сразу осознаем.

– Завтра все изменится, Селфи, - сказал я напоследок, прижавшись головой к двери, готовый в любую секунду толкнуть ее и пропасть. Навсегда.

– Прошу, не делать этого, - она едва не умоляла меня.
– То, что ты задумал, это не выход.

Скрепя сердцем, я ничего не ответил. Это было последней каплей в океане наших страданий. Взглянул на девушку в последний раз и просто вышел.

Веселье еще продолжалось, но до него не было уже никакого дела. Миновав этажи, не помню как выскочил на ночной двор и припустил бегом в монастырь. Хотелось горько завыть на луну и умереть от смертельной тоски, что в этот момент вероломно пробилась в мою душу.

Глаза блестели в холодном свете ночной небесной стражницы. Ей было все равно. Луна просто смотрела на меня, ничем не желая помогать. Я должен был сам выбрать свой путь.

"Завтра все изменится... завтра... изменится... навсегда" - крутилось в голове всю дорогу всю дорогу, пока на пути не вырос монастырь.

Глава VII

Всю ночь снились кошмары. И причем каждый заканчивался тем, что кого-нибудь обязательно убивали. Я проснулся в пять утра и потом не мог сомкнуть глаз. Сегодня шел дождь.

– Это на счастье, - сказал Ирстан.

Парень часто заглядывал в наши покой, приободряя добрыми словами. И каждый раз приходилось делать легкую натянутую улыбку вместо ответа. А когда эльф снова исчезал, лицо печально менялось.

Небо заволокло серыми тучами, и я весь день просидел у окна, смотря как вода бежит по мостовой. Даже в такую погоду были люди, что сновали по городу. Жизнь не умолкала здесь ни на миг.

Около шести часов после полудня нас всех попросили собраться в одной келье. Мы решили, что будем ждать в комнате Сергея, так как она ближе всех была к выходу из лабиринтов монастыря, к которым, наверно, так еще никто из нас не привых.

Ожидание затягивалось. Никто не разговаривал, все просто погрузились в свои мысли. Да еще и этот дождь... Вчера никто из них не задумывался о сегодняшнем дне. Все просто веселились. И за это никого не осуждали. Но сегодня есть сегодня. И вот буквально через несколько часов мы проверим на себе все ужасы, о которых так любят говорить здесь. Как бы то ни было, а время шло.

– Может они забыли про нас?
– предположил Паша, глядя в окно.

Давно смеркалось. Дождь, наконец, прекратился, и тучи снова разошлись.

– Нет, - отрицательно покачал головой Антон.
– Ирстан сказал мне, что, как только стемнеет, за нами придут. Судя по всему, осталось немного.

– А кто-нибудь еще знает, что-то об этой пещере?
– спросил я.

Все задумались.

– Ну я слышала, - робко начала Кейт.
– Что туда заходят сразу все, но внутри разделяются. Так что мы будем предоставлены сами себе.

– Черт, - выругался Антон.
– Мне это совсем не нравится.

– Думаю, это не нравится всем, - согласился Паша.
– Но таковы правила и все должны их соблюдать.

– Ребят, вы что испугались?
– удивилась Джейн.

– А ты разве нет?
– задал встречный вопрос Тоха.

– Нет. Я полностью уверена в своих силах.

– А мне очень страшно, - честно призналась Кейт.

Вдруг Паша напрягся, сделал знак, чтобы мы замолчали. Все прислушались - по коридору слышались шаги.

– Идут.

– Ага, идут - обреченно повторил Антон.

Обстановка была такая, как будто все сейчас ждали массовой смертной казни. И это было близко к истине.