Однако репортер упорствовал и настаивал, пробившись к Торресу поближе.

– В таком случае, почему, по вашему мнению, защита выдвигает подобные обвинения?

«Какие обвинения?»– подумал Джек. Он ни с кем не разговаривал.

Торрес, похоже, тщательно подбирал слова, прежде чем ответить.

«– Я не стану ручаться за честность и прямоту Джека Суайтека, но на протяжении вот уже трех десятилетий я оставался другом его отца. Я исхожу из предположения, что лучшие качества отца передались сыну, и Джек Суайтек никогда не стал бы выступать со столь голословными обвинениями. Во всяком случае, пока я не услышу об этом от него самого, я буду относиться к этим мнимым обвинениям, как к слухам и сплетням, которые не заслуживают того, чтобы на них отвечать.

Интервью закончилось, и на экране вновь возник комментатор. Джек переключился на новый канал, потом на следующий, но все они освещали уже другие события. Он мог бы позвонить Торресу и заверить его, что не имеет никакого отношения к этим обвинениям, «выдвинутым защитой», но решил действительно относиться к происходящему так, как предложил Торрес: все это слухи, и больше ничего.

Он включил «И-эс-пи-эн», кабельный канал, круглосуточно показывающий только спортивные передачи, и тут зазвонил телефон. Это оказалась София. Она видела тот же самый репортаж и слышала тот же самый разговор про обвинения, выдвинутые защитой.

– Вы организовали пресс-конференцию и забыли сказать мне об этом? – поинтересовалась она.

– Нет. А вы?

– Думаю, вы должны были уже узнать меня получше.

Так оно и было. Джек режиссировал и репетировал каждую деталь судебного заседания, начиная с того, сколько раз обвиняемый должен посмотреть на присяжных во время первоначального допроса, и заканчивая точным количеством слов, которые член команды защиты имел право сказать прессе. София не могла подвести его в этом вопросе.

– Я уверен, что репортер просто решил заставить его раскрыться, приписав слухи защите, – предположил Джек.

– Очевидно, – ответила она. – Но я начинаю думать, что кому-то пора поставить Торреса на место.

– Не могу с вами не согласиться.

– Как, по-вашему, Торрес и вправду с самого начала знал, что мальчик сделал это? – спросила София.

– Нет. Я думаю, он знал, что если на Джонсона нажать, то он обвинит во всем мальчика. Вот почему он старался не допустить прихода Джонсона в суд. Но он по-прежнему не верит в то, что Брайан совершил убийство. В этом я уверен.

– Не хотите встретиться сегодня вечером? Продумать план противодействия Торресу, когда он примется опровергать показания Джонсона?

– Только в том случае, если вам удалось уговорить Линдси присоединиться к нам.

– Увы. Сегодня вечером она хочет побыть одна.

– Не могу сказать, что виню ее. Все уловки, к которым она прибегла за последние пару месяцев, вся ложь, которой она нас потчевала, – все это свалилось ей на голову. Или, точнее говоря, на голову Брайана.

На линии воцарилась тишина, как если бы София не знала, что сказать. Наконец ее голос раздался снова:

– С вами все будет в порядке, Джек?

Джек смотрел на экран. Показывали баскетбол. Подумать только, всего несколько дней назад он лелеял тайную надежду когда-нибудь сходить с Брайаном в спортивный зал, может быть, даже сыграть с ним один на один. Наверное, это было бы здорово – сыграть с кем-то, кто не сбивает тебя на пути к корзине, как это регулярно проделывал Тео. Этого не будет.

– Конечно, – ответил он. – Со мной все будет в порядке.

– Позвоните мне, если вам что-либо понадобится. Или если просто захотите поговорить с кем-нибудь.

– Спасибо. До завтра.

Она попрощалась, и Джек повесил трубку. Он глубоко вздохнул, но выдохнуть не успел – телефон зазвонил снова. Он поднял трубку.

– Да, София?

– Вы уверены, что у вас все в порядке?

– Разве по моему голосу этого не чувствуется?

– Вы разговариваете, как человек, который очень старается, чтобы его голос звучал нормально, или как человек, у которого сейчас все хорошо, но, как только он сядет и задумается над тем, что случилось в действительности, ему станет плохо.

Джек посмотрел на телефон, не веря своим ушам. Последний раз он вел подобный разговор, когда был женат.

– Со мной все в порядке.

– Настолько в порядке, чтобы сделать кое-что?

– Что именно?

– Вы когда-нибудь были в Kaca Tya на пляже? Там наверху очень неплохая закусочная. Я даже не стану разговаривать о судебном процессе, если вы сами этого не захотите. То, через что вам пришлось пройти сегодня, просто ужасно. А если вы будете сидеть дома в одиночестве, то вам станет еще хуже.