– Нет.

– Убыл к новому месту службы?

– Вчера отплыл на корабле. Вы с ним разминулись. Не повезло.

– Где он?

– Полагаю, он в… в общем, я не имею права обсуждать с вами этот вопрос.

Джек подался вперед, облокотившись на стол, изо всех сил пытаясь разжечь зловещий огонек в своих усталых глазах.

– Капитан, давайте сделаем по-другому. В моем списке есть кто-нибудь,кто не был переведен на другое место службы?

– По-моему, кто-то есть.

– Может быть, непосредственный начальник капитана?

– Нет, боюсь, его нет.

– А как насчет тех троих морских пехотинцев, которые были с капитаном в ночь накануне его убийства?

– Их тоже нет.

– Итак', с кем же мы с мисс Суарес прибыли сюда поговорить?

– Похоже, это будет лейтенант Дамонт Джонсон.

– Из шестнадцати человек, с которыми я хотел встретиться и о чем просил вас, вы даете мне только одного?

– Если быть точным, я не даю вам никого. Лейтенант Дамонт Джонсон проходит службу в Береговой охране Соединенных Штатов, и он по-прежнему находится здесь, на базе.

– И это все? Мы проделали такой путь ради того, чтобы расспросить одного-единственного свидетеля?

– Я бы сказал, что вы приехали не зря. Лейтенант Джонсон был лучшим другом Оскара Пинтадо.

– Лучший друг Оскара или злейший враг Линдси?

Сарказм, похоже, не произвел на военного юриста никакого впечатления.

– Мистер Суайтек, не мне напоминать бывшему федеральному прокурору, что все эти свидетели не обязаны встречаться и разговаривать с вами до суда. Правительство Соединенных Штатов пошло вам навстречу, предоставив возможность побеседовать с лейтенантом Джонсоном.

– Я знаю правила. Но я не могу не подозревать злого умысла во всех этих неожиданных перестановках и новых назначениях.

– Новые назначения у военных происходят постоянно.

– И иногда они даже вызваны вескими причинами, я уверен. Капитан скривился, как от зубной боли.

– Мистер Суайтек, не сомневаюсь, вы знаете о тех заявлениях, которые ваша клиентка сделала местной газете после смерти ее супруга, – о ее смехотворных предположениях, будто капитана Пинтадо устранил кто-то на базе, потому что ему было известно слишком много о строго секретных вещах. Я читал также и аналогичные заявления на этот счет вашей коллеги, мисс Суарес, высказанные ею по телевидению после ареста Линдси. Поэтому позвольте мне объясниться с вами на понятном вам языке. У меня нет намерения помогать паре ушлых адвокатов из Майами снять их клиента с крючка, выдвинув нелепую теорию о грандиозном правительственном заговоре. Прошу простить, если кажусь вам безрассудным. Но я считаю своим долгом сказать вам это из уважения к семье покойного.

– Моя клиентка и естьсемья покойного. Поэтому сделайте мне одолжение, хорошо? Приберегите пламенные речи для другого случая и приведите мне лейтенанта Джонсона.

Взгляды их скрестились, и капитан наконец отвел глаза. Джек смотрел, как тот отодвинулся от стола и молча вышел из комнаты. За ним закрылась дверь.

– Что все это значит? Они заставили нас проделать такой путь ради одного-единственного разговора? – произнесла София.

– Именно так, – согласился Джек. – Но я им это припомню.

– Мы находимся на переднем крае борьбы за обеспечение безопасности региона, – заявил лейтенант Джонсон.

Это очень напоминало вступление к президентскому спичу, и лейтенант в самом деле походил на молодого лидера. Афроамериканец приятной наружности, четко выражающий свои мысли, явно интеллигентный, словом, парень из тех, кого хочется иметь на своей стороне. Если он сумеет обуздать свое высокомерие и самонадеянность, в политике его ждет большое будущее.

Джек и София сидели по одну сторону стола для совещаний. Лейтенант и сотрудник управления начальника военно-юридической службы, капитан Кессинджер, расположились по другую. Кессинджер не выступал в роли личного адвоката лейтенанта, но он присутствовал здесь для того, чтобы не допустить «ущемления интересов правительства» – в чем бы эти интересы ни выражались.

– Что это значит? – полюбопытствовал Джек. – Передний край борьбы за обеспечение безопасности региона?

– Это значит, что мы находимся на заднем дворе Кастро. Или, – при этих словах он бросил взгляд на карту на стене, – если представить остров в виде большой кубинской игуаны с обрезанным хвостом, мы, как выражаются некоторые, ползем вверх по ее заднему проходу.