Постепенно мы нагоняли пузатый и высокобортный корабль, нос которого и впрямь был вызолочен. Ну, вот и расстояние для выстрела…

Первая стрела ушла куда-то далеко, а за ней последовала и вторая. Оказалось, что стрелять с качающейся палубы куда как сложно. Я вспомнил кино, в котором адмирал Ушаков обучал своих артиллеристов стрелять, качаясь на качелях. Блин, головастый был мужик! Вернемся — обязательно начну и своих обучать тому же самому. Вдруг еще когда попиратствовать приспичит?..

Твою налево! И третья стрела — за молоком! Раздосадованный, я, не глядя, рванул из колчана первую попавшуюся стрелу и выстрелил в неуязвимого рулевого… Ха! Так вот они для чего свои кривые стрелы тачают! Кривоватая, плохо отцентрованная стрела попала ровнехонько туда, куда я и метился — чуть ниже затылка. Золотоносый корабль рыскнул, наш шрамоносец заорал, и мы резво сократили дистанцию. Теперь рядом со мной стояли уже Маркс и половина его взвода, готовые внести свою лепту в общее дело. Кораблик качнуло, и мы тут же осыпали противника стрелами.

Но франки, или кто они там, решили, что в эту игру можно играть всем вместе, и выдали по нам залп из чего-то, напоминающего арбалеты. Занятно, а мне всегда казалось, что стрела из арбалета должна лететь и дальше и точнее… Фигушки! Все они шлепнулись в воду с изрядным недолетом, а наши ответные выстрелы изрядно проредили строй вражеских стрелков. Ну, пора и благородство проявить:

— Энгельс, крикни этим, чтобы не дурили и сдавались по-хорошему. Скажи, что гарантируем жизнь…

— Чего?

— Да, египетская сила! Крикни, что если сдадутся — оставим в живых!

Энгельрик прилежно заорал. С франкского корабля заорали что-то в ответ. Слов я, разумеется, не понял, но по интонации сообразил, что нас посылают далеко и надолго. Ну и ладно, не больно-то и хотелось…

Так, а это еще что? Какой-то ражий детина в сверкающих на выглянувшем солнце латах встал к рулю и начал поворачивать франкскую посудину прямо на нас. Э, э! Ты чо, собака бешеная, на таран нас решил взять?!

Судя по всему, моя догадка оказалась верной, потому что наш шкипер тут же метнулся к рулю, оттолкнул в сторону Малыша и вцепился в брус мертвой хваткой. Одновременно он завопил, чтобы народ убирал весла. Ну, это-то понятно: если франки пройдут вдоль борта, то гребцов они просто искалечат…

Корабли быстро сближались. В доспешного франка уже грянуло по меньшей мере пять стрел, но он все стоял у руля и помирать, похоже, не собирался. У нас вскрикнул и заматерился святой отец, которому стрела из арбалета разодрала задницу. А не фиг такую корму отращивать, товарищ политрук!..

Наш шкипер, похоже, соображал в пиратских делах больше, чем мы все, вместе взятые и сами на себя перемноженные. Он увернулся от столкновения в последний момент и рявкнул:

— Багры! Кошки! Крючья! Шевелись, заваль сухопутная!

Приказ был весьма своевременным. Высокий борт франка оказался прямо перед нами. И на него полетели три каната с разлапистыми якорями-кошками на концах. Джон схватил багор и со всего маху всадил его в борт врага, уперся ногами в скамью и потянул изо всех сил. Ту же операцию проделали наш раненный в зад политрук и еще двое ребятишек из взвода Энгельса. Остальные выдали по противнику последний залп и с радостным ревом рванули на абордаж.

Один выстрел был особенно удачным. Я не знаю, куда метил мой боец: в небо, в корзину на верхушке мачты, из которой мгновением раньше выпал парень, схлопотавший от меня стрелу в горло; или куда-то еще, но попал он — лучше не пожелаешь! Стрела перебила веревку, крепившую парус, и он рухнул вниз, накрыв мокрой парусиной защитников золотоносого судна. Там началось натуральное светопреставление.

Мы залезли на высокий борт и накинулись на тех, кому не хватило паруса. Передо мной оказался детина в кожаной куртке, покрытой металлическими пластинами, со здоровенным топором в руках. Он зарычал, точно потревоженный медведь, и ринулся на меня.

Наверное, в своем краю он считался непревзойденным бойцом, только вот техники у него не было никакой. Я просто чуть отодвинулся, и он проскочил мимо меня. Для верности я подставил ему ногу, через которую он исправно гробанулся. Я еще собирался ткнуть его ятаганом, но Малыш Джон мгновенно отоварил павшего своей дубинкой, и он затих, безмятежно лежа на досках палубы.

А по всему кораблю шла оживленная свалка, из которой по временам вылетал то один, то другой франк и укладывался без движения в подражание первому здоровяку. Подготовка ребят оказалась на высоте: мы с Энгельсом натаскали их на бой группой, и теперь они вовсю демонстрировали свое умение. Если кто-то не мог быстро разобраться со своим противником, на врага тут же накидывались группой, точно волки стаей. Очень скоро все было кончено: несколько удержавшихся на ногах противников бросили оружие, опустились на колени и склонили головы.