Шрифт:
Прикольно! Так это он о нашем Малыше Джонни так распинался? Ну-ну…
— Слышь, святой папаша, так, значит, твой Литль был на голову выше его? И в плечах пошире, да?
— А… а… а, пожалуй, что я и приврал, — отирая со лба пот, пробормотал отец Тук, и дружный хохот покрыл его слова.
Мои бойцы визжали, орали, хлопали друг друга и аббата по спинам и хохотали не переставая. Постепенно к ним присоединялись новые люди, которые, выяснив, в чем дело, тоже начинали хохотать, орать и визжать. Не знаю, сколько бы еще продолжалось веселье, если бы не появился Энгельрик. Он вышел вперед, держа, точно автомат наперевес, лютню. Посмотрел на хохочущую и вопящую толпу, ударил по струнам и…
Беснуйтесь, тираны, глумитесь над нами, Грозите нам плахой, тюрьмой, кандалами! Мы сильные духом, хоть телом попраны — Веревка, топор и костер вам, тираны! Презренные трусы трепещут пред вами, Торгуют бесстыдно святыми правами; Телесной неволи не страшны нам раны, Дубина, стрела и кинжал вам, тираны! За тяжким трудом в доле вечного рабства Народ угнетенный вам копит богатства, Но рабство и муки не сломят народа! Могилы себе заготовьте, уроды! В лесу, в руднике, в мастерской и на поле, Везде раздаются уж песни о воле, И звуки той песни — ключ нашей свободы, На ужас, на страх и на смерть вам, уроды! От пролитой крови земля заалела, Могучая всюду борьба закипела, Пожаром восстанья объяты все страны, И смерть, и смерть, и смерть вам, тираны!Смех стих уже после первого куплета. А к третьему мой отряд, сначала несмело, а потом все уверенней и четче, начал подпевать. Во, блин! Гений, мать его! Хотя, сдается мне, что-то подобное я когда-то слышал [31] …
Глава 5
Об агентурной сети в штабе противника, или О том, как Маленький Джон собирался наняться шерифу в слуги
Чье-то длинное тощее тело болталось на виселице, вертясь веретеном под резкими ударами ветра. На перекладине, охорашиваясь, чистила клюв ворона.
31
Гудков не ошибается. Песня Энгельрика почти точно воспроизводит песню «Беснуйтесь, тираны», на слова Г. Кржижановского, которую Роман мог слышать в детстве.
— Как интересно, — протянул я, морщась от противного трупного запаха. — Интересно бы знать: кто это был и не остались ли у него родственники, пожелающие стать кровниками?
— Кто это — и так понятно, — пробасил Малыш Джонни. — Какой-нибудь бедолага, который неловко спрятал часть своего добра от сенешала и стражников. Хотел бедняга не помереть с голоду зимой. Так и случилось, как ему желалось. С голоду не помер — повесили…
Дальше вдоль дороги стояла еще одна виселица. На сей раз — свободная. Еще подальше — снова занятая. Снова в воздухе болтается полуобглоданное тело…
— Слушай, Робин… — начал Малыш Джонни.
Я уже притерпелся к тому, что имя «Роман» из всего отряда могут выговорить только Энгельрик и Альгейда, да и то — каждый на свой манер. В конце концов, имя «Робин» ничуть не хуже. Вообще, стану-ка я именовать себя Робин Гудом. А что? Чем я не Робин Гуд?..
— …вот я и говорю: нужно человека к червиву подослать.
— Какого человека? Ты о чем, Малютка?
Джон выглядит обиженным до глубины души:
— Так я ж тут перед тобой уже сколько распинаюсь? Человека надо послать, чтобы докладывал: что там червив Нутыхамский задумал и что он знает. Когда ополчение собирает, а когда сам дома один с парой слуг сидит…
Та-а-ак… Интересное кино. Малыш Джонни предлагает заслать к червиву агента? Дельная мысль, вот только…
— Ну и кого ты предлагаешь послать к червиву?
Джонни вдруг покраснел, а его огромные руки неожиданно начали ему отчаянно мешать:
— Ну… так, это… я вот… ну… подумал…
Ясно с тобой все, Кинг-Конг — недомерок…
— Сам собираешься? — И когда Джон молча кивнул, я решил уточнить: — Серьезно?
— Ну… в общем… угу…
— Молодец! — Я хотел похлопать Малыша Джонни по плечу, но не достал и шлепнул его примерно посредине спины. — Ай, молодец! Ну, просто гений! Штирлиц! Рихард Зорге! Майор Клосс! [32] Его знали только в лицо!
32
Главный герой польского приключенческого сериала «Ставка больше, чем жизнь» о работе польского разведчика во время Второй мировой войны. Фильм был весьма популярен в СССР.
Джон сначала расцветает от изобилия непонятных, но явно одобрительных эпитетов, но по мере того, как их становится все больше и больше, чувствует, что над ним издеваются. Он пытается что-то сказать, но меня уже понесло:
— Нет, это надо же?! Чего удумал, а?! А тебе не кажется, что тебя в доме червива опознают, самое большее, через неделю?! У меня что, людей — миллион?! Нет, вы только посмотрите на этого Джеймса Бонда?! Самоубийца хренов!
Малыш Джонни съежился от этой отповеди и теперь смотрел на меня глазами побитой собаки. Так, хватит кнута, пора дать пряник. Ну-у, не то чтобы прямо так и дать, но посмотреть позволим…
— Ты пойми, Джон, — тон ласковый, почти просительный. — Ты пойми: мне вами рисковать никак нельзя. Мало вас у меня. На всю Деналагу — всего четыре десятка свободных людей! Четыре — понимаешь, что это значит?!
— Ну… эта… — Малыш Джонни ожесточенно скребет себя в затылке. — Ну… выходит… мало нас, значит…
— Умница! Нас — мало, а врагов — много. А значит, нам надо искать союзников среди врагов, верно?
На лице Джона отображается усиленная работа мысли. Ну уж очень ему хочется выглядеть в моих глазах умным и дельным. И, наконец, у него получается! Честное слово!..