Неподалёку зарычал псевдопёс. Змеёныш напряг последние силы, поднялся, шатаясь. Где-то за кустами текла река, доносился плеск воды, а впереди на поляне стояла вросшая в землю избушка.

Из-за кустов выскочили три псевдопса, побежали к Змеёнышу, рыча. Он сосредоточился, пытаясь поднять в себе волну, при помощи которой сбил с ног Кирзу и Стопку, — но сил не было. Попробовал взять мутантов под контроль — не вышло, хотя они остановились, не добежав до человека, заворчали, поджали обрубки хвостов и сели перед ним.

Последнее усилие добило его, Змеёныш покачнулся, но как-то устоял. Едва переставляя ноги, прошёл между псевдопсами, добрёл до избушки. Смеркалось, стало холодно, его пробирал озноб. Змеёныш остановился перед приоткрытой дверью. У него не осталось сил даже на то, чтобы удивиться. Наверное, здесь никто не живёт, слишком глухие места. Змеёныш навалился на дверь плечом, та распахнулась с тяжёлым скрипом. В избушке было совсем темно. Понимая, что ещё несколько секунд, и он свалится, Змеёныш оглянулся — псевдопсы сидели на том же месте, повернув к нему морды, — прикрыл дверь за собой и шагнул к лежанке, смутно видневшейся под стеной. Ещё один неверный шаг. Ещё. Глаза привыкали к тусклому освещению, из теней выступали предметы обстановки: грубо сколоченный стол, полка на стене, высокий табурет, самодельное деревянное кресло в углу, фигура в кресле…

Змеёныш замер. Там сидел кровосос и в упор смотрел на гостя. Змеёныш напрягся, пытаясь увидеть сознание мутанта, но в ментальном пространстве была глухая пустота, лишь тени клубились в нём — всё быстрее, быстрее… Глаза кровососа блеснули, в полутьме Змеёнышу показалось, что щупальца его шевельнулись. А потом пол ушёл из-под ног, и Змеёныш упал лицом вниз.

Он пришёл в себя на лежанке, укрытый тонким одеялом, с влажной повязкой на лбу. Приподнялся на локте, пытаясь сквозь мутную пелену разглядеть, что вокруг. Увидел маленькое окошко, полутёмное помещение с низким потолком, стол, кресло… В кресле сидел кровосос и топорщил щупальца. Змеёныш откинулся на подушку и опять потерял сознание.

Его лихорадило всю ночь, бросало то в жар, то в холод, иногда он плакал, как ребёнок, иногда кричал, выл, щёлкал зубами и сыпал проклятиями. Пару раз ненадолго приходил в себя, но не мог понять, где находится, а потом пугающие видения теснее обступали лежанку, и Змеёныш опять проваливался в бред. Он не чувствовал, как чьи-то руки переворачивают его, обтирают грудь и спину водой с уксусом, меняют холодную тряпку на лбу. В очередной раз ненадолго придя в себя, Змеёныш разглядел в предрассветных сумерках брёвна потолка, между которыми торчал почерневший от времени мох. Позже эти чёрные пряди преследовали его в бреду, опутывали, стягивали горло и грудь, мешая дышать, Змеёныш срывал их, но они вырастали снова и снова, лезли отовсюду, окружали и засасывали, как трясина. А потом знакомый голос бормотал что-то успокаивающее, пропитанной уксусом тряпкой стирали мох с тела, и приходило тяжёлое забытьё — до нового приступа.

Очнулся Змеёныш поздним утром. Сознание было на удивление чистым, в голове ещё немного гудело, по телу разливалась слабость — но он открыл глаза и смог разглядеть низкий потолок, полку с кружками и жестяными банками на стене, связку трав в углу. Змеёныш приподнялся, сел, медленно стянул с себя одеяло. Кровосос сидел в кресле под стеной, выпуклые стекляшки глаз поблёскивали в лучах солнца, льющихся сквозь окно.

Скрипнула дверь.

— Очнулся? — спросил знакомый голос.

Змеёныш поднял голову — в избушку вошёл патлатый мужик с клочковатой седой бородой и кустистыми бровями. Поставил под стеной ружьё, неторопливо пересёк комнату, по дороге взяв со стола дымящуюся кружку, сел на краю лежанки.

— Мазай, — сказал Змеёныш.

— Это бульон, выпей, тебе сейчас в самый раз.

Змеёныш обхватил кружку ладонями, сделал несколько глотков. Горячий, наваристый бульон наполнил его теплом. Откинувшись на подушку, Змеёныш сказал:

— Мазай, ты… Я думал, ты мёртв.

— Некоторое время и я так думал, — откликнулся хозяин, усмехнувшись в бороду.

— Но как ты оказался тут? Варвара сказала, что ты погиб в холодце.

Мазай качнул головой.

— А! Вот как Заточка объяснил Слону, почему без меня вернулся. Не погиб я, как видишь. Ладно, ты пей, это бульон из тушёнки и всяких полезных кореньев.

— Как ты здесь очутился? — Змеёныш кивнул на чучело кровососа.

— Этот-то… — улыбнулся Мазай. — Он меня чуть не прикончил. Я тогда еле ушёл от Заточки, раненый, сюда приполз — а тут он. В этой избушке жил. Старый был, дряхлый, но сильный ещё.

Змеёныш допил бульон, выпрямился на лежанке, и Мазай взял у него кружку.

— Пулю из плеча я вытащил, рану стянул хорошо. Кровь уже не идёт. Попробуй встать. Посидишь на солнце, придёшь в себя.

Змеёныш спустил ноги на пол, нашёл свои ботинки возле топчана. Пальцы дрожали от слабости, голова ещё кружилась, но он сумел завязать шнурки. Мазай помог встать, поддерживая, вывел наружу. Показал влево, на невысокий холм.

— Видишь трава с красными листьями? Это кровянка. Редкая штука. Я выпил отвар из неё и дал кровососу себя укусить.

Змеёныш недоверчиво смотрел на Мазая.

— Ты выжил после укуса кровососа?

— Ну да. Кровянка ядовитая, но для людей куда меньше, чем для кровососов. Он сдох, а я оклемался.

Два дня валялся на лавке, пока в себя не пришёл. Короче, я теперь жив, а он чучело. Набил его, чтобы память была: редко кому удаётся с кровососом таким способом разделаться, и о каждом случае легенды в Зоне ходят. Ну и потом… я же один, а так вроде компания какая-то. — Мазай смущённо почесал затылок. — Я иногда даже разговариваю с ним.