В 1998 году Лев Головин опубликовал статью, в которой рассказал некоторые детали о найденных американских спутниках. По его словам, первый спутник (он его сам не видел, но читал отчет о его исследовании) представлял собой небольшую шарообразную капсулу диаметром около 300 мм, изготовленную из алюминиевого сплава, полированную и позолоченную снаружи. Внутри капсулы размещалась аппаратура. После тщательного изучения с участием различных специалистов и составления отчета аппарат уничтожили. Особо выдающихся решений, которые нам следовало бы позаимствовать, обнаружено не было, хотя кое-что и можно было перенять.

Не очень ясно, зачем понадобилось уничтожать спутник. Оставим это на совести автора. В статье сообщается, что в калининские леса спутник спустился на парашюте, и нашли его зимой 1959 года. Непонятно, правда, в январе или декабре 1959 года.

Изучением второго спутника автор занимался сам. «Спутник обнаружили сельскохозяйственные рабочие в целинной степи весной 1961 года. Его размеры составляли единицы метров. В корпусе спутника помещалось фотографирующее устройство с объективом диаметром около 300 мм, прикрытым прозрачным люком с оранжевым светофильтром. Кассеты катушечного типа вмещали сотни метров фотопленки шириной несколько более 100 мм (видимо, 4 дюйма). Внутри корпуса грушевидной формы, покрытого в нескольких местах стеклотекстолитом, размещалась инерционная система ориентации, управлявшая довольно мощным электромотором, в свою очередь вращавшим фотоаппарат. Там же находились электронные устройства…

К сожалению, аппарат доставили некомплектным и в сильно разрушенном состоянии: серьезно пострадала оптика, большая часть ее была утеряна, фотопленка смотана с кассет, засвечена, и изображенное на ней проявить не удалось. Часть оборудования расхитили, в частности, не было источников электропитания спутника. Был ли этот аппарат прототипом фоторазведчика, например САМОСа, установить не удалось.

Технологические приемы: сварка алюминиевого сплава, стеклотекстолит — новости собой не представляли, более мелкие детали полезно было позаимствовать. Монтаж оборудования внутри корпуса не отличался особой тщательностью. Впоследствии фоторазведчики были усовершенствованы, в частности, введен капсульный сброс фотопленки после ее частичного использования». [58]

О том, почему спутники оказались в плачевном состоянии, автор не упоминает.

После Парижа отец окончательно разуверился в возможности достижения реальных результатов в переговорах с США, Великобританией и Францией. Но он допускал, что под давлением общественного мнения Запад может пойти навстречу. Но только под давлением…

3 июня отец рассылает главам правительств всех государств мира послание с планом всеобщего и полного разоружения. Это предложение выглядело достаточно утопичным, но оно затрагивало всех. Он предложил обсудить документ на очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, открывавшейся 18 сентября.

В эти дни отец впервые всерьез задумывается: не поехать ли ему самому на Генеральную Ассамблею в Нью-Йорк. Он очень рассчитывал, что его примеру последуют главы других государств, в первую очередь азиатских и африканских. В такой обстановке, считал он, западные правительства попадут в условия, когда они просто не смогут проигнорировать сессию. Тем самым отец как бы брал реванш за Париж, явочным порядком собрав совещание на высшем уровне. Обстоятельства складывались благоприятно. Авторитет США после провала с У-2 и срыва парижского совещания в мире упал. Практически сорвалась из-за протестов и демонстраций поездка Эйзенхауэра в страны Азии: Японию, Южную Корею, на Тайвань.

Но пока отец только примеривался, прикидывал, ожидая реакции на свое послание, готовил новые. Стенографистки и помощники работали не разгибаясь. Не менее важным, чем разоружение, отец считал вопрос деколонизации. Борьбу за свободу в Африке, Азии и Латинской Америке он воспринимал как свое кровное дело.

Кваме Нкрума в Гане, Секу Туре в Гвинее объявили себя приверженцами марксизма. В колониях возрождалась почти забытая призрачная мечта о мировой революции. Ему представлялось: мир зашевелился, еще небольшое усилие — и дело сдвинется. Следует только поддержать, не позволить империалистам затоптать ростки нового социалистического уклада. Однако дело это становилось все хлопотнее. Хотя во многих случаях передача власти происходила в обстановке миролюбивых речей, кое-где разгорались кризисы, грозившие перерасти в мировые.

Затяжная война в Конго, где молодой, горячий и наивный премьер-министр Патрис Лумумба боролся одновременно с бывшими колонизаторами, собственным президентом Касавубу, местными сепаратистами и даже войсками ООН, призванными обеспечить мир и спокойствие, крайне поляризовала международную обстановку. Мы стояли за Лумумбу. Наша поддержка носила, главным образом, моральный характер. Что же касается реальной помощи, то тут возникали непреодолимые трудности. И тем не менее отец пытался сделать все, что возможно. Три советских Ил-18 доставили продовольствие в голодающий Леопольдвилль. К ним присоединился пароход «Лениногорск», отправившийся из Одессы с грузом пшеницы, сахара и сгущенного молока. Вслед за первым судном потянулись и другие. На них находились врачи, в трюмах — вездеходы ГАЗ-67 и, конечно, продовольствие.

Еще два Ил-18, зафрахтованные соседней Ганой, перебрасывали в Конго ганские воинские подразделения. Все это — капля в море. Отец нервничал, приходящие из Конго сообщения не способствовали улучшению настроения. Больше всего раздражало и пугало отца то, что в Конго всеми делами ООН заправляли американцы. Из ста пятидесяти чиновников ООН в Конго четыре пятых составляли американцы, и ни одного из нашей страны. Для перемещения по территории Конго представители ООН использовали самолеты США. У отца сложилось твердое убеждение: без одобрения Эйзенхауэра Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд не смеет и шагу ступить.