Домино встала и, отвернувшись, задрала камзол так, что я мог увидеть ее спину. Над левой лопаткой девушки на золотистой коже плеча резко выделялся вытатуированный пурпурной краской знак - существо, напоминающее стилизованного морского конька.

– Такое клеймо, - сказала Домино, - накладывается на любого эльфийского ребенка, о котором известно, что он родился со способностью управлять Силой. Это магическая печать, и ее нельзя удалить никакими средствами. Вербовщики находят нас по этим знакам, поскольку они испускают сильную магическую эманацию.

– То есть, эльфы сами метят своих детей, чтобы передать магистрам-чернокнижникам?

– У нас нет выбора. Магистры и их псы-корсары сильны и безжалостны, и мы не можем им сопротивляться. Проще отдать пять-шесть детей раз в несколько десятилетий вербовщикам, чем рисковать жизнями остальных.

– Это жестоко, Бреани. Дети ни в чем не виноваты.

– Это еще ужаснее, чем ты думаешь. Во времена, когда существовал Аэрдвиарн, таких детей передавали высшим магам, и те при помощи специального воспитания и обучения обращали силу этого ребенка на благо всему нашему народу. Его великая сила была регулируемой и не могла нанести вред ни магу, ни окружающим. После потери родины искусство укрощать силу Нун-Агефарр было забыто, и потому такой ребенок неизбежно превращается в конце концов в ланнан-шихена или в глайстиг - свирепую нежить, одержимую черной силой, идущей из самых пучин Ваир-Анона, Неназываемой Бездны. Этого и хотят магистры Суль.

– Ты одна из этих детей?

– Нет, у меня нет силы Нун-Агефарр. Но я обладаю магическими способностями, и повивальные бабки сообщили об этом моим родителям. Мой отец не захотел отдавать меня вербовщикам. Папа предпочел рискнуть и не стал метить меня клеймом. Но полгода назад он внезапно умер. Новый старейшина клана рассудил по-своему. Меня пометили магической печатью и вместе еще с двумя детьми должны были передать вербовщикам. Тогда я решила бежать. Использовала оставшийся мне от отца в наследство харрас и сумела устроить Сопряжение, чтобы спрятаться в другой реальности.

– Что такое харрас?

– Яйцо дракона. Это могущественный магический артефакт. Если разбить такое яйцо, дух нерожденного дракона преобразуется в магическую энергию огромной мощности. Эта энергия помогла мне добиться Сопряжения, и я смогла убежать, да только не помогло мне это.

– Постой, я одного не пойму: ты же магесса, огненными шарами швыряешься, и даже можешь открывать порталы между мирами. Так чего же ты боишься каких-то там вербовщиков?

– Магистры Суль ведь тоже не дураки, Эвальд. Они снабжают корсаров особыми эликсирами, которые придают нашим живым врагам устойчивость к магии. Вербовщики хорошо защищены от магических атак.

– Живым врагам? А есть еще и неживые?

– Есть, и их немало. Поэтому нам следует быть очень осторожными. До наступления темноты нужно найти хорошее убежище. Эх, знать бы наверняка, где мы!

– А это так важно?

– Если мы оказались на Земле Суль или на одном из пиратских островов, нам конец, - с жестокой откровенностью ответила Домино.
– А если Сопряжение привело нас в имперские земли или в одно из южных царств, есть надежда, что нам помогут. Хотя и тут нас не встретят цветами и поцелуями.

– Это почему еще?

– Виари и люди не любят друг друга.

– Это неправильные люди, - сказал я, приобняв Домино.
– Правильные люди любят виари. Особенно если эта виари - девушка с чудесным именем...

– Домино. Называй меня так везде и всюду. Я попытаюсь использовать маскировочную магию, может, нас примут за обычных путешественников.

– Ой, ну на каждом шагу геморрой в этом вашем Паксе - ты так его назвала?

– Слушай, Эвальд, а почему ты все время говоришь "геморрой"? Это что вообще такое?

– Это, - я почувствовал, что краснею, - это такое выражение. "Геморрой" - значит "очень большая и неприятная проблема".

– Понятно. Ты не устал от моей болтовни?

– Нет, я тебя готов сутками слушать. И смотреть на тебя.

– Перестань, во имя предков, а то я рассержусь!

– Не сердись. И если можно, последний вопрос.

– Я слушаю.

– Как тебе удалось почти месяц прожить в нашем мире? Ни денег, ни документов, ни друзей, ни жилья, ни работы.

– Как?
– У Домино в глазах сверкнули озорные огоньки. Наклонившись, она подняла что-то с земли и подала мне.
– Смотри.

Я взглянул - и обомлел. У меня в руках был самый настоящий российский паспорт на имя Азариной Дарьи Эльдаровны, 1992 года рождения, уроженки города Елабуга, Татарстан. С фотографии в паспорте на меня смотрела Домино. Я открыл страницу со штампом регистрации и прочитал: "Город Москва, улица Механическая, дом 6, корпус 1, квартира 112".

– Да, нехило ты устроилась, - сказал я, догадываясь, что паспорт - это какой-то хитрый магический трюк.
– Московская прописка, это тебе не хухры-мухры. Он настоящий?