– Нет ничего несбыточного, если Тенки ведет тебя.

– Путь к войне - не самый лучший.

– Этот мир изменить нельзя, - ответил Гаренджен.
– Его законы просты. Есть те, кто едят, и те, кого едят. Есть тот, кто проливает кровь и тот, чью кровь проливают. Небо не может стать землей, а земля небом. Хочешь выжить - убивай, иначе умрешь. Тот, кто не хочет быть волком, станет добычей волка.

Между тем начали подавать горячее. Женщины с замотанными лицами втащили в шатер несколько больших чугунных котлов с просяной кашей и огромными кусками баранины. Перед пирующими появились широкие блюда с жареным на вертелах мясом, лепешками и просяной лапшой, плавающей в растопленном бараньем жире и молоке. Наши прислужницы начали разливать вино и хмельную брагу из молока.

– То есть, - продолжал сэр Роберт, которому определенно были интересны откровения нашего хозяина, - ты собираешься воевать и с нами, и с терванийцами?

– Это неизбежно, как приход лета или старости, - с подкупающей откровенностью ответил Гаренджен.
– Я же сказал тебе, нукар Роберт, что между волком и бараном не может быть мира.

– И с кого ты собираешься начать?

– Тенки скажет мне, с кого начать.

– Желаю тебе долгих лет жизни и победы над врагами, - сказал сэр Роберт, поднимая чашу.

– Почему твои повелители не воюют с Тервани?
– спросил вождь, который решил отбросить дипломатические иносказания и околичности.

– Думаю, тебе стоило бы спросить моих повелителей. Я слишком незначительный человек в моей стране и не могу дать тебе ответа.

– Хеш! Но рано или поздно большая война неизбежна.

– Ты предостерегаешь или прорицаешь, вождь?

– Двенадцатый век Тенки на исходе, - загадочно сказал Гаренджен.
– Скоро наступит время изменения, на которое падает тень Черного. Степи напоятся кровью и огласятся криком умирающих. Уже сейчас зло, которое несут чужаки на нашу землю, приносит свои плоды.

– Какое зло?

– Чужаки хотят лишить нас веры в богов, в которых верили отцы. И боги наказывают нас за это. Древний ужас возвращается. Мои воины видели в степи черные тени и слышали вопли каракутонов.

– Кого слышали?
– не понял я.

– Живых мертвецов, - пояснил Суббота.
– Вампиров.

– Звучит страшновато, - согласился сэр Роберт.

– Мы готовы к войне. Хочу спросить тебя, нукар со знаком солнца на одежде - готов ли ты к ней?

– Терванийцы нам не враги, если ты об этом. Тервания от нас далеко, и у алифов Бар-Ясина свои заботы. А с нежитью мы сражались, и будем сражаться всегда.

– Истинный воин видит врагов повсюду, особенно если они стоят по обе руки от него. Незавидна участь муки, размалываемой между жерновами, - сказал Гаренджен.

– Ты можешь заключить союз с нами.

– Койсу никогда не будет собакой, бегущей за хозяином, - с презрением сказал кочевник.
– Но никто не осудит волка, добивающего ослабленного козла.

– Твои слова наполняют меня страхом, почтенный вождь. Уж не желаешь ли ты столкнуть империю и Терванию, чтобы избавиться от двух врагов сразу?

– Если бы мог, столкнул. Твое здоровье, нукар Роберт!

– Я понимаю, почему ты ненавидишь терванийцев, - с иронией сказал сэр Роберт.
– Они занимают ваши исконные кочевья, обращают койсу в свою веру. И твоя нелюбовь к империи мне понятна. Война за Роздоль не могла не оставить шрамов в вашей памяти. Однако лучше бы смирить гордыню и принимать мир таким, каков он есть. Война, как я уже сказал, принесет твоему народу только горе. В мире и так немало зла, зачем же умножать его?

– Это наш путь. Тебе не понять этого, гость.

– Раз так, наверное, не стоит говорить о вещах серьезных.

– Ты сказал, что держишь путь в Баз-Харум, - сказал вождь.
– Могу ли я спросить тебя, почтенный, что тебе понадобилось в логове терванийского шакала?

– Я слышал, что начальник Баз-Харума очень любит устраивать состязания воинов, и хотел бы поучаствовать в них.

– Ты? Старый и седой? Или твой сын будет выходить на поединки?

– Ну, не такой уж я и старый, - с улыбкой ответил сэр Роберт.
– Я еще могу поднять меч и крепко ударить им врага. Да и сын у меня не промах.

– Тогда пусть боги направляют твое оружие, - тут Гаренджен знаком велел налить всем еще.
– Будем пить и есть, и не думать о завтрашнем дне. Тенки угодно, чтобы сердца наши возвеселились. Пусть будет так, как хочет Отец мироздания!

Для ночлега нам отвели особый шатер, поставленный рядом с шатром Гаренджена. Впрочем, после пира я ушел в гостевой шатер один - мои старшие товарищи остались беседовать с Гарендженом.