Шрифт:
Якобы подвал стал школой-студией каратэ.
Первым делом Бо Юм Бэй собрал у потенциальных учеников деньги на форму, после чего навсегда исчез из подвала.
Чем он занимался дальше, Валера не помнил, но вряд ли творил разумное-доброе-вечное.
В любом случае, теперь вороватый китаец жил в общежитии на Студенческой, торговал низкокачественным песцом и кокаином.
Через двадцать минут завалилась Ирка. Китаец пугливо стоял на лестнице.
— Чего он встал? — грубо спросил Рыбенко.
— Он стесняется, — буркнула Ирка.
— Скажи, чтоб зашел, что я с ним в подъезде расплачиваться буду? — потребовал Валера.
Наконец, Бо Юм Бэя втащили в квартиру и усадили на диван, рядом с Дашей. Он улыбался, не показывая зубов, и явно косил под идиота. Потом он разложил свои принадлежности и гостеприимными жестами предложил продегустировать продукт. Даша принесла из кухни обрезанную для таких нужд ножницами соломинку и протянула ее Рыбенко.
Тот, крякнув, втянул порошок в ноздрю.
Через секунду то же самое проделал Валера.
Затем наступила очередь Даши и Ирки. Последнюю дорожку подмел китаец.
Все оглядывали друг друга с идиотскими улыбками. Градус счастья приближался, по меньшей мере, к спонтанной оргии.
— И-и, шампанского! — скомандовал Рыбенко.
Девочки с неестественным и бурным хохотом подставили стаканы.
Рыбенко поведал о посетившем его лингвистическом откровении: из всей необозримой массы слов, начинающихся с одной буквы, только одно слово эту букву полностью выражает и, возможно, даже оправдывает ее существование. То есть, лучше бы вообще не было никаких букв, слов, да и вообще голубой планеты, но раз уж уничтожить все это одним махом не удается, нужно составить четкий словарь правды, который в будущем (которого тоже, в общем, нет) поможет таким же, как он, прозревшим людям.
В бреду Валера загорелся идеей составления такого словаря.
— А — это однозначно алкоголь, — сказал он.
— Никаких возражений!
— Б? — это была Даша.
— Бисексуалы? — предложил Рыбенко.
Валера на секунду подумал, что он все же немного инфантилен.
— А Т — ты предложишь, наверное, трансвеститы? — хохотнула Ирка. — По-моему, Б — это боль.
Мнения на счет В сильно разделились. Водка явно не подходила, потому что с ее принятием словарь правды начинал неумолимо скатываться к энциклопедии пьяни.
— Может, вонь? — осторожно вставил китаец.
В конечном счете, сошлись на власти.
— Г — говно. — Рыбенко значительно задымил.
— Пускай, — согласился Валера, — все-таки это важная жизненная категория.
Когда добрались до Я, уже светало.
Спать, впрочем, не хотелось.
Валера договорился до того, что каждое понятие словаря нуждается в короткой аннотации, и все вместе они в идеале предстанут вехами нового целостного мировоззрения.
— Когда-нибудь, — сказал он, бессистемно дергая руками, — мы передадим это мировоззрение нашим детям.
Китаец тактично намекнул, что не прочь уйти в свое общежитие.
Его благодарно проводили. Особенно рассыпался Валера, впавший в наркоманическую говорливость.
— Очень любопытна ваша судьба, — трещал он, жестикулируя, — это ведь просто эпоха. Вот, чем вы занимались до этого? Как попали в Россию? Вам здесь нравится?
— Не очень, — ответил Бо Юм Бэй.
— Ну, кому ж здесь понравится? — пробасила Ирка.
— Знаете, в Китае еще хуже, — обрадовал общество Бо Юм Бэй.
— Я занимался переводами китайских поэтов, — добавил он уже на пороге. До сих пор многое помню.
— Прочитайте, прочитайте! — возликовал Валера.
— С удовольствием, — откликнулся китаец с обескураживающей готовностью:
Людная станция. Свет огней. Прощальный глоток вина. Гонг полуночный. И лук луны. Гуся тревожный крик. Ты говоришь: «Когда ворон зовет, Подруга летит за ним». Ветер осенний — больше никто — Делит со мною путь. Там, на изгибе Желтой реки, Берег — сплошной песок. Ниже, где Белой лошади брод, Клонит иву к стене. Ты не горюй, что в далекий край Не едут с тобой друзья. Помни одно — где бы ни был ты, Всюду найдешь людей.Стихотворение было настолько неожиданным, что как-то разом всех отрезвило.
— Как называется? — опомнился Валера.
— Ночью расстаюсь с другом, — Бо Юм Бэй улыбнулся, — а сегодня — утром расстаюсь.
Он ушел.
Следом ушел Рыбенко. Ирка по традиции осталась спать.
Допивая выдохшееся шампанское, Валера подумал, что понял одну очень важную вещь. Вернее, две важные вещи, которые есть в жизни: любовь к мужчине и любовь к женщине. И та и другая того стоят. Мужчина и женщина по природе своей двойственны, противоположны и парадоксальны. Каин и Авель живут в каждом из мужских яиц и в каждой из женских грудей. И стремятся они к агрессии, господству, в общем, к гражданской войне. И для тела, и для страны не выдумаешь судьбы хуже, чем противостояние этих частей. Когда ты молод, самое время выбирать или, по меньшей мере, принять роль арбитра в споре своих мятежных составляющих. Если твоя левая половина будет уважать правую, и наоборот, проблемы не возникает — конфликт назреет, когда одна начнет скрывать свои тайные помыслы от другой.