Конверт утонул в переднике сиделки, и мы двинулись дальше. По первому этажу мы шли недолго. Венера Милославовна показала нам на дверь и молвила:

— Бабушке уже под восемьдесят, так что я вас очень прошу…

Мой спутник скрестил ладони:

— Пять минут, честное слово.

Чтобы не будоражить общественность и не вызывать кривотолков, свет мы решили не включать.

Подтянув в темной комнате к кровати табурет, он шепотом сказал:

— Ее так и не смогли найти. После Склифа старуху увезли родственники, куда-то в Тмутаракань тамбовскую. А потом вдруг та им приелась, и они выбросили ее на улицу. Она вернулась сюда, только уже в качестве пациентки… СОС дала бы большие деньги тому, кто указал бы на место ее нахождения… Не хотите немного заработать, Герман?

— Тьфу на вас!

— Баба Тоня! — тихо позвал мой подельник. — Баба Тоня!

Глаза мои стали постепенно привыкать к темноте, и вскоре я стал хорошо видеть и орлиный профиль, и выступающие скулы старухи. Немало повидала старая на своем веку. Война, Сталин, ночные гости, сворачивающие шею… Любимые родственники… Но до чего же живуч этот народ, эти наши советские старушки!..

— Пресвятая богородица… — отрывисто прошептал мужчина, медленно стягивая одеяло с подбородка бабки. — Они опередили нас…

Невольно наклонившись, я увидел, что на шее прочерчена черная полоса. Уже догадываясь, что это может быть, я зажал пальцами нос и почти уткнулся лицом в ее подбородок.

Из огромной раны на горле пахло сырым мясом… Я так думаю, а не чую, потому что обоняние мое благоразумно блокировано — я быстро учусь.

— Остается пойти к Венере Милославовне и сказать, что убили не мы.

— Вы не лучшее место для шуток нашли! — обиделся спутник. — Впрочем, нас все равно выставят подозреваемыми номер один. Вы боитесь тюремного заключения, Чекалин?

— А сколько мне осталось?

— Год-два.

— Попробую протянуть. А вам?

— Неделя-другая. Мне суда вообще не стоит бояться.

— Хорошая у нас компания, дружище, — согласился я. — Как погода в Саранске?

— Сыро, — не задержавшись с ответом, посетовал он. — Вы смотрели наш фильм о Красной Шапочке с Поплавской в главной роли? — спросил вдруг начальник юротдела СОС, посмотрев на меня глазами, в которых мерцали бесовские огоньки.

— Я же дитя восьмидесятых!

— Тогда, как студент, изучивший уголовное право на «отлично», озвучьте мне фразу, которая в данной ситуации является актуальной!

– Господа волки, нам пора.

Мы бежали через сад, оставив за спиной распахнутое окно и отмахиваясь от хлещущих нас по лицу веток. Это был риск, но мы вернулись к «Ауди». Двигатель взревел, и А6 рванул с места, оставляя за собой клубы пыли.

— Как успевают, как вычисляют?! — почти заглушая мотор, кричал мой босс. — Черт возьми, похоже, моя конспирация полетела к черту! Они выяснили, что я не в Мордовии! Теперь надо торопиться!

— Торопиться куда, если не секрет?!

— А вы еще не догадались, мой друг?

Он посмотрел на меня, убедился, что это так, и снова вернул взгляд на дорогу.

— Нам нужны два комплекта «Убийцы рака», Герман! А после того, как препарат уничтожит опухоли, мы исчезнем из этого города! Активы СОС в Мордовии под моим контролем, это около двадцати миллионов долларов! Мы вернем себе жизнь и через три дня будем на Гавайских островах! Девочки, море, хомуты из цветов, секс без остановки и красивые виллы! — он задыхался от восторга. — Этот город не для нас…

Я слушал его со странным чувством. Кажется, он забыл о деталях.

— Вы забыли, что дома меня ждет Ирина.

— Да, да, я помню, — потухшим голосом вдруг сказал он. — Ваше право принимать решение в отношении себя. Я просто объяснил вам суть, Герман… — и он снова посмотрел на меня. — Но изъять из сейфа СОС «Убийцу рака» вы, надеюсь, не против?

Я глупо рассмеялся. Нет, я не был против…

Миновав центральные ворота без особых хлопот, мы проехали через второй КПП и загнали «Ауди» на общую парковку. Мой босс все рассчитал правильно. Старостину и Молчанову вряд ли придет в голову, что предатель начальник юротдела продвинулся так далеко, что уже сейчас готов приступить к активным действиям.

— Жизнь подобает кончать, дорогой Герман, в мирном и благочестивом покое, — говорил он, минуя последний пост охраны и пряча удостоверение в карман, — и далеко за семьдесят, а не в судорогах, и не в сорок. И уж тем паче не в двадцать шесть. Но вас, вероятно, беспокоит мысль о том, почему Старостин и тот человек, что над ним верховодит, имеет причины опасаться вас. Это потому, что вы своей ослиной настойчивостью отнимаете у него средств больше, чем он тратит на вербовку новых сотрудников.

— Но почему они меня просто не убьют? Зачем им меня держать под контролем при таком риске?